Лиаму сдавило грудь.
Ханна напряглась, как будто заново осознавая, что Сиси погибла, и как. Слезы навернулись ей на глаза.
Воспоминания о Сиси причиняли им обоим боль. Суровая старуха чуть не выпотрошила их картечью, но вместо этого приютила. Она оказалась очень доброй и щедрой.
Пайк отплатил за эту доброту, выследив их до ее дома в Национальном лесу Манисти и убив.
Пайка ждала медленная и невероятно мучительная смерть, когда Лиам наконец настигнет его.
Лиам обещал Ханне это. И он собирался сдержать обещание.
— Ханна…
Она отмахнулась от него. Ханна смотрела на запад, на далекую кучу деревьев, ее рот беззвучно двигался. Она занималась подсчетами — тем, что делала, чтобы снова обрести контроль над собой.
Лиам ждал.
Через мгновение она глубоко вздохнула, вытерла глаза тыльной стороной предплечья и вновь обрела самообладание.
— Я в порядке.
После этого он не смог ей отказать.
Лиам и Ханна пошли вместе. Они вошли в город и обошли здания вдоль центральной улицы. Они старались держаться сами по себе, избегая небольших скоплений людей, которые он заметил ранее.
Все его чувства находились начеку, он постоянно сканировал окрестности в поисках неприятностей. Следил за переулками между зданиями, за окнами и дверными проемами, за крышами.
Правую руку он держал в кармане, сжимая пальцами рукоятку «Глока». Лиам не хотел казаться угрозой для горожан, но он ни за что на свете не собирался никуда идти без оружия в руках.
Ханна держалась рядом с ним, задыхаясь от холодного воздуха, одна рука лежала на животе. Она легко уставала, хотя и не жаловалась. Она едва оправилась после нападения в библиотеке, и это выбило из нее слишком много сил.
Ему не нравилось брать ее с собой на потенциально враждебную территорию. Еще меньше ему нравилась мысль оставить Ханну одну.
В прошлый раз Пайку удалось подобраться слишком близко. Лиам думал, что защищает Ханну; вместо этого он позволил сбить себя с пути, поддавшись на уловку. Самый старый трюк в мире.
Он стал мягким? Потерял хватку? Неужели горе и оцепенение ослепили его?
Первый день ЭМИ украл у него все, что он когда-либо любил — его брата, Линкольна. Его невестку, Джессу. Его племянника.