Ноа сделал два широких шага и ударил Билли по лицу.
Он даже не знал, что собирается это сделать. Он никогда в жизни никого не бил, даже преступников, которых арестовывал и бросал в тюрьму.
От удара голова Билли покачнулась назад. Он чуть не упал на спину, но сумел восстановить равновесие.
— Это полицейский произвол!
— Я тебе покажу полицейский произвол, сучий выблядок, — прошипел Джулиан. — Кому ты собираешься об этом рассказать, а? — Он широко раскинул руки. — Здесь никого нет.
Билли зло уставился на них. Его косящий глаз придавал ему странный, безумный вид. Все лицо распухло и покрылось багровыми синяками. Переносица была искривлена, из ноздрей сочилась кровь.
Ужасные воспоминания той ночи пронзили мозг Ноа — слепой страх, нервная паника, ужас, словно тонущий камень в его внутренностях, тошнотворное отчаяние, когда он вошел в церковь и увидел тела.
Каким напуганным и совершенно беспомощным он себя чувствовал. Теперь он не был беспомощен.
— Ты убил маленьких детей, — выдавил Ноа сквозь стиснутые зубы. — Ты убил семью моего друга.
Билли выругался и сплюнул еще больше крови.
— Ты сломал мне нос.
— Ты убил их. Это был ты.
Долгое мгновение Билли ничего не говорил. Ноа думал, что он будет отрицать это, заявлять о своей невиновности, как любой другой виновный преступник.
— Я сделал это. — Билли поднял голову и встретил взгляд Ноа своим единственным здоровым глазом. Медленная, довольная улыбка расплылась по его обезображенному лицу. — Это то, что ты хочешь услышать? Я убил их всех. Жену. Девчонок. Хочешь услышать, как они плакали? Как Бишоп умолял нас убить его? Как они смотрели…
Ноа снова ударил его. Впечатал кулак в лицо Билли. Костяшки пальцев затрещали. От удара боль пронзила руку. Кровь забрызгала перчатку.
Он отступил назад. Опустив руки вниз.
Рот Джулиана сузился. Выражение лица стало жестким и каменным.
— Пристрели его.
Ноа застыл на месте.
— Сделай это!