— Ну, это же Мичиган. Разве это место не славится своей темпераментной погодой?
— Я ухожу. Не смей за мной идти. — Я поворачиваюсь на каблуках и направляюсь в другую сторону, к выходу.
Забегаю в туалет, пока меня никто не заметил. Прислонившись к раковине, я не смотрю в зеркало. Я не хочу смотреть.
Через минуту дверь в туалет открывается. Входит Жасмин Коул, все еще сосредоточенная на своем телефоне.
Мой желудок сжимается.
— Ты следишь за мной? У тебя какая-то странная одержимость слушать, как я писаю?
Удивление промелькнуло на ее лице, прежде чем она изобразила усмешку.
— Нет, черт возьми. — Жасмин достает тюбик помады из кармана своих фиолетовых обтягивающих брюк и смотрит на себя в зеркало. Она щурит глаза. — Ты на самом деле нечто невообразимое, знаешь это?
Внутри меня открывается трещина. Болезненные воспоминания вонзаются в мой мозг, как щепки. Жасмин с ее громким, звонким смехом и постоянной болтовней, которая почти заполнила все пустые места внутри меня. У нее получалось заставить меня чувствовать себя нормальной только силой своей буйной воли. Я помню то лето после восьмого класса, когда почти каждый день ездила к ней домой на велосипеде. Всего в миле от моего дома, а ее аккуратный, усаженный деревьями район казался другой планетой. В ее доме всегда было чисто и светло. Как будто переносишься в фильм со счастливым концом, где ее мама готовила нам хрустящие бутерброды с огурцами. А мы нежились в бассейне, пока не обгорали на солнце, или валялись на ее кровати, я делала наброски в блокноте, а она сосредоточенно накалывала крылья бабочки.
— Зачем ты это делаешь? — спрашивает она, глядя на меня в отражение зеркала.
— Я могу спросить у тебя то же самое. Это ты спустила на меня свою шавку.
Она закатывает глаза.
— Что? Ты имеешь в виду Марго? Ты сама навлекла это на себя. Думаешь, никому не будет дела, если ты ударишь невинного шестиклассника?
— Невинного? Что ты куришь? Ты же всегда его ненавидела.
По лицу Жасмин пробегает что-то похожее на недоумение. Она как будто совсем забыла, что я когда-то знала все ее секреты. Жасмин прочищает горло.
— Неважно. Дело даже не в этом.
Она наносит свежий слой малиновой помады и поджимает губы. Я ищу что-нибудь, что могу узнать, какую-то ее часть, которая сохранилась с прежних времен. У нее те же тонкие, ровные брови, вмятина в центре носа, оставшаяся после несчастного случая на физкультуре в пятом классе, те же прищуренные зеленые глаза.
— Что с тобой случилось?
Она выпрямляется.
— Со мной ничего не случилось. Алло? Люди меняются.