— Что это?
Верхушки его ушей покраснели.
— Предполагается, что это бабочка. Я видел все эти крылья, насекомых и прочее, что ты рисуешь на полях своих заданий. Они действительно классные. В отличие от этого. Я сделал ее для тебя на уроке деревообработки. Конечно идея намного лучше, чем исполнение.
— Выглядит как искалеченное сердце.
Одна сторона его рта растягивается в глупую ухмылку.
— Ну, тогда, значит, подходит. Потому что мое сердце покалечено тобой.
Мои пальцы сомкнулись над деревянным сердцем.
— Что ты только что сказал?
Он прочищает горло.
— Сидни, ты мне нравишься. Я имею в виду, когда ты не ведешь себя как…
— Королевская заноза в заднице?
— Что-то вроде этого. Но да. Так и есть. Ты мне нравишься.
— Почему? — Дрожь пробегает по моей коже и пробирает до глубины души. Если он скажет что-нибудь о моей груди, я столкну его прямо в воду.
— Это просто. Ты прекрасна, но ты прекрасна, как лес как река. Только надо замереть и действительно смотреть, реально позволить погрузиться в тебя целиком. Ты сама по себе. Тебе все равно, что думают другие. Ты сильная и смелая. Ты можешь быть грубой, но в тебе нет подлости — ты не такая, как они.
Я смотрю вниз на свои ноги, качая головой.
— Когда я встретил тебя в первый раз, ты посмотрела на меня. Я имею в виду, ты посмотрел и увидела меня, а не мою кожу. Все всегда просто замечают, что мое лицо — это большой, наполненный гноем прыщ. И это все, что они видят. Мне показалось, что тебя это даже не волнует. Когда я увидел тебя в следующий раз, ты переругивалась с Марго и Жасмин, и ты была намного умнее и быстрее их. Ты сказала, что Жасмин — «омерзительная жаба». Я тогда подумал: «Вот это девушка. Она творчески подходит к своим словам, прямо как я». И я просто понял. — Он пожимает плечами, озорно ухмыляясь.
Мое лицо пылает. В этот раз я не могу придумать, что сказать.
— Я обещал не прикасаться к тебе, пока ты не дашь мне разрешение. Поэтому я спрашиваю. Могу я тебя поцеловать?
Я пытаюсь остановить это, но ничего не могу поделать. Мое тело снова предает меня, но на этот раз мои вены покалывает от ощущения, настолько чуждого, что я даже не узнаю его. Не думаю, что мой язык может сформировать слова.
Лукас касается пальцами моего подбородка и поднимает мою голову. Я смотрю на него, и у него насыщенный темно-карий цвет глаз, такой, в котором можно раствориться, утонуть. Не синие. Не такие, как у Фрэнка. Не такие, как у меня.