— Привет, мама, — сказал он.
Глава тридцатая
Вайолет помешала соус для спагетти в горшочке, а затем открыла духовку, чтобы проверить хлебные палочки. Раздался громкий металлический звук, заставивший ее поморщиться от головной боли, которая мучила ее весь день, и она поднесла кончики пальцев ко лбу, слегка надавив на повязку, закрывающую то место, куда ее ударили хрустальным графином.
Графин, который он швырнул в нее с такой силой, что тот разбился, вонзившись в ее плоть и заставив увидеть звезды.
Она наклонилась, забирая металлическую лопатку — ту, которой Гэвин только что ударил по кастрюле, — из его крошечной ручки, когда он запротестовал громким испуганным криком.
— Держи, милый, — сказала она, протянув ему пластиковую ложку. Он ударил по горшку, но, казалось, был разочарован глухим звуком, его крошечное выразительное личико сморщилось от испуга. Несмотря на боль в голове и тревогу, которая жила у нее в груди, она ласково улыбнулась. Ему всего два года, но он все еще был энергичным малышом. Словно соглашаясь с ее мыслями, он вернулся к веселым ударам по кастрюле, энергичность его ударов компенсировала приглушенный звук пластика по металлу.
Гэвин был полон жизни. Но она беспокоилась о своем мальчике Дэнни.
Она подошла к тому месту, где он сидел за столом, раскрашивая картинку с изображением пожарной машины. Она взъерошила его волосы, наклоняясь, чтобы вдохнуть запах своего драгоценного маленького мальчика — яблок и сена. От него пахло всем хорошим и чистым в мире.
— Мне это нравится, — сказала она. — Как зовут собаку? — спросила она, указав на далматинца, который сидел рядом с грузовиком, высунув язык и навострив уши.
Дэнни помолчал.
— Я не знаю, — сказал он.
— Как насчет Спота? — предложила Вайолет, наклонившись ближе.
— Мне нравится Джексон, — застенчиво сказал он ей, встретившись с ней взглядом в поисках одобрения.
— Это замечательное имя для собаки. Может быть, однажды мы заведем собаку и назовем ее так. Как ты думаешь?
Дэнни одарил ее одной из своих милых щербатых улыбок, и она улыбнулась в ответ. Но затем его взгляд переместился на повязку у нее на голове, и улыбка дрогнула, поблекла. Он снова посмотрел на рисунок, водя красным карандашом взад-вперед.
Ее сердце болезненно сжалось.
— Эй, Дэнни, малыш, как насчет того, чтобы я испекла на десерт те пончики, которые ты любишь?
Его губы изогнулись, и он кивнул.
— Тогда, пончики. — Она давно их не готовила, потому что в прошлый раз, когда она это делала, Гэвин съел один и покрылся сыпью из-за какого-то ингредиента. Но они были любимыми у Дэнни. — А потом, как насчет того, чтобы поиграть в игру? — сказала она, пытаясь придать своему голосу немного оптимизма, в надежде, что он одарит ее еще одной улыбкой. Дэнни нравилось, когда она играла с ним в игры, уделяя ему все свое внимание. Его глаза расширялись от восторженного счастья, когда она позволяла картам утекать сквозь пальцы, как воде, — умение, которое давалось ей так легко.