Плохая мать

— Господи Иисусе, заткни этого парня.

Вайолет подпрыгнула, когда хлопнула задняя дверь. Она резко обернулась, прижав руку к груди. О, Боже. Из-за стука Гэвина она не услышала, как он подошел. Она подбежала к своему малышу, выхватила у него ложку и повернулась обратно.

— Роджер! Я не знала, что ты придешь домой так рано, — сказала она, ее слова вылетели в спешке. А взгляд метался по сторонам. Ужин не был готов. Мальчики не умыты, и дом не прибран. Она тоже, если уж на то пошло. Она провела рукой по своим грязным, жидким волосам, а затем подняла Гэвина, посадив его себе на бедро. Она собиралась сделать гораздо больше к этому моменту дня, но у нее так сильно болела голова, и она все еще чувствовала легкую тошноту. Не в форме. У нее, вероятно, было сотрясение мозга, но она не осмелилась пойти в больницу. Просто возникнут вопросы, а она была не в настроении врать. Не сегодня.

— Ясно, — сказал Роджер, ослабив галстук и с отвращением оглядываясь по сторонам. Дэнни неподвижно сидел за столом, уставившись на отца широко раскрытыми от страха глазами. Вайолет могла поклясться, что почувствовала, как у нее разрывалось сердце. Взгляд Роджера на мгновение задержался на его семилетнем сыне, а затем он отвел взгляд, как будто Дэнни был не более чем еще одним прибором на кухне. — Мне, черт возьми, нужно выпить. — Он бросил свой портфель и галстук на стойку и прошел в гостиную.

Вайолет медленно выдохнула, затем поставила Гэвина обратно на пол и бросилась к плите, где достала хлебные палочки из духовки. Слава Богу, они не подгорели. В зависимости от того, какой выдался день у Роджера, такие вещи, как подгоревшие хлебные палочки, могли привести к переломам костей.

Пока только ее. Слава Богу. Но больше всего она боялась того дня, когда причинения ей боли будет недостаточно. Или он убьет ее, а потом займется их сыновьями.

— Дэнни, ты не возьмешь салфетки и не поможешь мне накрыть на стол?

Дэнни слез со стула у стойки и направился к ящику, где они хранили постельное белье. Она повернулась обратно к плите, когда услышала, как Дэнни тихо ахнул, но прежде чем успела повернуться, чтобы посмотреть, в чем проблема, ее резко схватили за волосы, запрокинув голову назад. Она издала потрясенный гортанный крик, когда Роджер грубо дернул ее, а затем толкнул так сильно, что она упала на пол, ударившись бедром, боль взорвалась в левой части ее тела. Она отползла назад и обернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как он бросился на нее. Она снова закричала, когда он дернул ее за рубашку и прижал к стойке.

Он оказался прямо перед ее лицом, его горячее дыхание обдало ее кожу.

— Ты думала, я не увижу его номер на телефоне? Не так ли, шлюха?

О, Боже. О, Боже. Телефон. Она не удалила его номер. Она хотела… но просто потеряла счет времени, у нее так сильно болела голова, и она вздремнула вместе с мальчиками, такая благодарная за то, что они тоже устали и позволили ей отдохнуть.

— Он мой друг, Роджер. Даже не совсем так. Просто мой бывший босс. Он звонил только для того, чтобы поздравить с днем рождения.

Он на мгновение смутился, прежде чем его глаза снова вспыхнули гневом. Раньше ты помнил о моем дне рождения, Роджер. Раньше ты покупал мне подарки. Сейчас на ней был один из них — серебряный браслет с фиолетовыми аметистами, который, по его словам, напоминал ему о ней, его фиолетовой девочке.

Но, очевидно, сказать ему, что другой мужчина вспомнил о ее дне рождения, в то время как Роджер этого не сделал, было плохим ходом. Его кулак сжался на ее рубашке, и он издал низкое рычание, подняв другую руку и ударив ее. Она вскрикнула, ее голова мотнулась в сторону, горячие слезы потекли по щекам. На заднем плане она услышала плач Гэвина, а когда открыла глаза, то увидела Дэнни, стоящего неподвижно, как статуя, позади своего отца, с широко раскрытыми глазами и бледной, как молоко, кожей.

Она не могла позволить им увидеть это. Только не снова. Глаза Роджера практически светились ненавистью. Он всегда презирал ее босса из казино, где она работала, когда они познакомились, хотя это заведение принадлежало семье Роджера. Когда Роджер ворвался и «спас» ее от жизни, полной черного труда и лишений. Конечно, тогда он был другим. Его глаза жадно смотрели на нее в обтягивающем красном жилете и короткой юбке, и это заставляло ее чувствовать себя сексуальной и красивой. Особенной. Он ухаживал за ней, очаровал ее. Потому что она была не более чем наивной девочкой, которая видела только то, что он хотел, чтобы она видела. И по какой-то причине Роджер все еще ревновал ее к мужчинам, которых она знала в той жизни, создав между ней и Гарри какие-то отношения, которых не существовало и никогда не было.

Его рука переместилась к ее шее, и он схватил ее, сжимая. Она схватилась за стойку позади себя, ища опору, но он был слишком силен.

— А как насчет тех шлюх, которых ты раньше называла подругами, Вайолет? Ты думаешь, я не знаю, что ты с ними встречаешься? Я следил за тобой, Вайолет. Одни шлюхи-неудачницы, и ты такая же, как они, не так ли? Ты бы отказалась от своих детей ради них, не так ли?

О, Боже, о нет. Она пошла на такой риск. Зачем она это сделала? Потому что встреча с другими людьми, которые знали тебя прежней, сохранила тебе рассудок. Дала тебе надежду, что, возможно, ты снова сможешь стать той девушкой. Да, да, она знала почему, но было глупо встречаться с Лил и Би.

Прошлой ночью он запустил графином ей в голову, когда она неправильно расслышала что-то из того, что он сказал. Он собирался убить ее из-за того, что знал, что она встречалась с подружками, которые были у нее в казино, и из-за телефонного звонка на день рождения. Может, это был бы несчастный случай, а может, и нет. Но ее переполняла уверенность — в эту ночь она должна была умереть.

Нет, нет, я не могу оставить своих мальчиков одних. Не с ним.