Начало пути

Этот голос, холодный и лишенный эмоций, разорвал тишину, словно бритва, и вывел Антона из оцепенения. Он медленно открыл глаза и увидел перед собой размытое лицо мужчины. Серые волосы, жесткий, неподвижный взгляд. Антон несколько раз моргнул, пытаясь сфокусировать зрение.

Мужчина присел на корточки рядом с ним. Всё вокруг казалось сюрреалистичным: только что его били ногами, и он был на грани смерти, а теперь... просто незнакомый человек смотрит на него, будто ничего не произошло. Антон не мог поверить в это, всё казалось неправильным, как в дурном сне.

— Живой? — снова повторил мужчина.

Антон попытался что-то сказать, но только хрип вырвался из горла. Он с трудом кивнул. Мир вокруг плыл, но было ясно одно — эти люди не по его душу. Он был ещё жив.

Мужчина поднялся на ноги, его движение было спокойным, почти будничным, как будто он просто пришёл на работу.

— В следующий раз можешь не дожить до этого момента, — произнес он спокойно, будто речь шла о чем-то незначительном. Его тон не менялся, голос был твёрдым и хладнокровным.

Антон хотел что-то сказать, но язык не слушался, а в голове был лишь гул. Боль затмевала разум, он едва понимал, что происходит. Почему всё это выглядело так... спокойно? Как будто то, что только что случилось — обыденное дело.

— Твой дед был для меня важным человеком, — продолжил мужчина, словно ничего особенного не произошло. — Мы с ним были знакомы много лет. Теперь, — он сделал паузу, взглянув на Антона, который всё ещё пытался сдерживать тошноту и слабость, — в целом это мы обсудим потом. Называй меня дядя Серёжа.

Антон не мог поверить в услышанное. "Дядя Серёжа"? Какой к чёрту "дядя Серёжа"? Только что его избивали до полусмерти, а этот человек, стоящий перед ним, говорит спокойно, будто они встретились в магазине.

Всё вокруг плыло, сознание Антона металось между реальностью и шоком. Он до сих пор не мог понять, что происходит. Ещё пару минут назад он был уверен, что умрет здесь, в грязном помещении, под ударами озверевшего психа, но сейчас всё это казалось каким-то абсурдом.

Незнакомец, глядя на происходящее, холодно бросил короткие приказы своим людям:

— Парня развязать и срочно в больницу. Оповестите его родных, куда его повезёте. Упырей допросить, будут брыкаться — в расход.

Антон с трудом слышал слова сквозь пелену боли и усталости. Всё происходящее вокруг начало расплываться перед глазами, как будто его разум медленно утекал в темноту. Неизвестные люди, не тратя ни секунды, приступили к действиям: профессионально и молча. Его обессиленное тело казалось свинцовым, и даже попытка понять, что происходит, была непосильной задачей.

Его руки и ноги быстро развязали, но он даже не чувствовал освобождения, слишком истощенной, чтобы реагировать. Где-то на краю сознания он заметил, как неожиданные спасители грубо и без лишних слов скрутили его похитителей, но сознание уже ускользало.

"Надо... бороться..." — пронеслась последняя мысль, прежде чем темнота полностью поглотила его.

Через несколько секунд Антон окончательно потерял сознание.

Очнулся Антон в ярко освещённой больничной палате. Свет резал глаза, и ему потребовалось несколько секунд, чтобы сфокусироваться. Голова кружилась, и легкая тупая боль пульсировала в затылке. Аппараты, к которым он был подключён, мерно отсчитывали удары его сердца, создавая едва слышный ритм. Он медленно моргнул, пытаясь избавиться от ощущения тяжести в теле.

Потолок был белым, стерильным, и вся обстановка казалась слишком искусственной. Больничные койки, холодный пол, зеленые простыни — всё это заставляло чувствовать себя оторванным от реальности. Однако нарастающий гул голосов за дверью палаты постепенно возвращал его в сознание.

— Вы за нами следите? — раздраженно раздался голос его матери, Аллы. Её тон был резким, и Антон сразу понял, что она очень недовольна. — Вы за ним следите? Вы обещали оставить нас в покое!

Он знал этот тон. Его мать редко выходила из себя, но когда это происходило, за этим всегда стояли серьёзные причины. Он поморгал, пытаясь собрать мысли в кучу. Боль в теле была притуплена, но все еще напоминала о себе, каждое движение отдавалось ноющей болью в животе и груди.