Сегодня все пошло не по плану, и это было самое потрясающее несоответствие ожиданий и реальности: двадцать! три! коммента! И некоторые даже полезные. Не знаю, чему я радовалась больше – активности читателей или тому, что Злой и Страшный Серый Волк дал отличный совет.
– Ба, я схожу к Гаврюше?
Вообще-то я не знала, дома бабушка или нет, но зачем терять время и обследовать квартиру, когда можно просто поорать? Если бабушки нет, то и спрашивать не нужно, а если да…
– Леся, опять? – бабушка выросла передо мной как из-под земли прямо возле ванной.
– Ба, ну «Гаврюша» короче, чем «Наталья Гавриловна». Так я схожу?
– Для тебя Гаврюша короче, а для кого-то мышь была смешнее. Но тогда ты что-то не смеялась.
Бабушка нашла, конечно, что вспомнить. В первом классе я сидела за одной партой с противным Димой: он противно хихикал, противно задевал своим дурацким портфелем мимо проходящих и придумал мне противную кличку. У него выстроились свои ассоциации с моей фамилией: Полякова – поле – полевая мышь. Иногда он интересовался, где мои усики и что будет, если на меня натравить кота. Вроде бы ничего ужасного, но в семь лет я здорово расстраивалась.
– Ладно, – пробурчала я. – Схожу к Наталье Гавриловне, так лучше?
– Зачем?
– За книжкой, – соврала я.
– Я не уверена, что сейчас это уместно. Наташа сильно переволновалась за эти дни.
– Вот я ее и навещу. И отвлеку. И, кстати, ты просила напомнить про невролога Афанасьева.
– Леся.
– А?
Мы с бабушкой совершенно не похожи: у нее крупные черты лица, светлые волосы, насыщенно-синие большие глаза, а я кареглазая, темненькая, у меня маленький нос и круглые щеки – вот наверняка каждый сталкивался с людьми, которые такие внешне мимимишные, что их хочется ущипнуть за щечку или пунькнуть в нос. Так вот, это я. Это меня всегда хотят ущипнуть или пунькнуть.
Но сейчас при всех различиях мы с бабушкой вглядывались друг в друга, как в зеркало. Я изо всех сил старалась смотреть честно-честно, бабушка смотрела с подозрением.
– Будь умницей, Леся, – после долгой-долгой паузы сказала бабушка, и я облегченно вздохнула.
Если Гаврюша и сходила с ума, то теперь я могла составить ей приятную компанию в психушке.
– И так весь вчерашний день, девочка моя, – говорила она, подняв глаза к потолку. – Не являюсь поклонницей Михаила Афанасьевича Булгакова, но «нехорошую квартиру» он придумал будто бы специально для меня.
Из квартиры номер восемь действительно доносились громкие звуки: то что-то сдвигалось и скрежетало, то один за другим раздавались глухие удары, как будто молотили кулаком по ковру, то хлопали какие-то дверцы.