Ушедшие в никуда

Шафар импульсивно встал и заходил по комнате. Всякий раз, когда он волновался, он теребил на шее золотую цепь с медальоном. Шафар был совсем маленьким, когда отец подарил ему эту вещицу. С тех пор Шафар никогда не расставался с подарком.

– Я столько раз представлял себе нашу встречу, – глухо произнес Шафар, – в мыслях я готовил себя к ней, а вот сейчас не могу сдержать волнения. – Шафар смущенно улыбнулся.

Юнус молчал, но в его старческих безучастных ко всему глазах вспыхнули живые искорки.

– Я вижу, мой дядя очень стар, – еще не зная, как называть Юнуса, участливо обратился к нему Шафар. – С кем живет сейчас мой дядя?

– С прислугой. – Старик пристально посмотрел на Шафара. – Как же ты похож на свою мать!..

– Откуда мой дядя знает мою мать? – В голосе Шафара появились холодные нотки. – Моя мать, некогда богатая принцесса вассального царства Джидан, не выходила из дворца и не появлялась перед народом с тех пор, как стала женой кагана Микаэля. Теперь же она покоится в одной с ним усыпальнице.

– Нет, Шафар. Можно мне так тебя называть? – Старик посмотрел на кагана грустным, но вернувшимся к жизни взглядом. – Я не могу ошибаться. Я стар, и мои глаза слабы, но даже так я вижу, как ты похож на Амину!

– Амину? – удивился Шафар. – Отец рассказывал мне об Амине, но он говорил, что это была девушка из его далекой юности. С тех пор как он ушел во дворец, он больше не встречался с ней. – Шафар поправил на шее фамильный медальон.

– Да, это была девушка его юности, но его юность закончилась на пороге дворца. Я не могу сказать, когда они встречались последний раз… Но твое сходство с ней поражает! У тебя на лбу родинка в точности такая, как была у нее. Это знак свыше! Она была так же белолица, как ты, а глаза! Ты смотришь ее глазами…

Шафар сел перед Юнусом и положил руки ему на колени.

– Дядя Юнус, – неуверенно, впервые произнес Шафар его имя, – расскажи мне о той жизни.

С Юнусом творилось сейчас что-то давно им позабытое. Ему вдруг захотелось обычного тепла близкого человека. Прошла жизнь, а он так и прожил ее один – без любви, без родных. С чем он подошел к закрытым пока для него вратам Вечности? С очерствевшим сердцем? С опустошенной душой? Зачем Аллах послал ему эту встречу?

– Та жизнь… Действительно, это уже другая, забытая жизнь, – задумчиво проронил Юнус. – Тогда мы все были вместе – мама, сестры, мы с Микаэлем. Недалеко от нашей юрты жила и Амина со своим отцом. Амина с Микаэлем дружили с детства. Отец Амины был не против выдать ее замуж за Микаэля. Но в миг изменилось все. Умерла мама. Провидение послало мне иную, мусульманскую веру. Я грезил мечтой стать торговым человеком. Я ушел с караваном, не попрощавшись ни с кем. С тех пор я ни разу не видел ни Микаэля, ни сестер. Много позже я узнал, что скончался наш отец – каган Истани, и на Микаэля пал выбор взять на себя бремя ответственности за опустевший престол Верховного кагана… Я хотел стать богатым торговцем, я стал им. С моей стороны это было предательством – предательством перед всем родом Ашина. Я мечтал о благополучии своей семьи, но все вышло иначе – наша юрта опустела. Я привел туда подаренную мне в торговом странствии рабыню. После ухода твоего отца во дворец, я случайно встретился с Аминой. Она была вне себя от невосполнимой утраты. Я никогда не видел такой ненависти и отчаяния в ее глазах. Тогда она бросила мне упрек за все те перемены, что произошли с нашей семьей, ибо каганом должен был стать я. Но в тот момент это не входило в мои планы… После одного из моих путешествий я узнал от ее отца о размолвке между ними. Амина покинула отчий дом и пропала. Спустя некоторое время к отцу Амины пришла древняя старуха. После ее визита он слег. Я послал свою прислугу, чтобы та ухаживала за ним. В забытьи он то звал Амину, то оплакивал ее, проклиная старуху, которая будто бы принесла весть о ее смерти. Через два дня отца Амины хватил удар, а еще через день его не стало. – Юнус вздохнул и смолк. В комнате воцарилась тишина.

– Душно здесь. – Шафар нервно поправил на шее золотую цепь. Ему вдруг стало неуютно в земных и плотских одеждах, словно воздух, застыв твердостью горного хрусталя, теснил грудь. Казалось, сделай Шафар хоть один глубокий вдох, и все, до сей поры привычное, разлетится вдребезги множеством мелких звенящих осколков. – Женщина, которую я считал матерью, никогда не была со мной ласкова. Отчего это? Может, дядя, прав ты, а я никогда не знал своей матери? Как душно!.. Сегодня очень душно!.. В моем саду есть уютная уединенная беседка. Она скрыта под сенью виноградника. Пойдем туда.

Чувство дискомфорта сменилось у Шафара подспудным чувством необъяснимой тревоги. Она возникла ниоткуда, возвестив о себе неприятной невесомостью в груди. «Отчего это странное чувство? – ловил себя на мысли Шафар. – Неужели визит старика так растрогал душу?» Несомненно, его душа не осталась равнодушной ни к встрече, ни к откровению его дяди о неизвестном Шафару прошлом. Нет! Но ко всему этому прибавилось что-то еще, чему Шафар не мог найти объяснения…

VIII

Юнус поспешно ковылял за Шафаром. Он не сразу заметил затерянную в отдалении сада беседку, скрытую от лишних глаз щедрой зеленью виноградной листвы. Не заметил не потому, что его старческие глаза потеряли зоркость. Все вокруг казалось неестественным: приглушенные краски солнечного дня, молчание птиц. Теперь и Шафар понял – его необъяснимое смятение было частью этой неестественности. Изредка где-то далеко выли собаки. Воздух, всегда живой и подвижный, сейчас бездыханно застыл липкой безжизненной субстанцией.

– Странный сегодня день, – задумчиво проронил Шафар, глядя, как Юнус опускал свое бренное тело на низкую скамью беседки. – Наша встреча, твой рассказ о прошлом, тайну которого мне никогда не разгадать… Сегодня даже солнечный свет необъяснимо тусклый. Отчего это? – Шафар посмотрел на Юнуса.

– Должно быть, облако закрыло светило, – устало отозвался старик.

Шафар поднял глаза к небу. Оно было безоблачным, но сквозь разреженную его голубизну просачивалась темнота бездны. И снова неодолимое гнетущее чувство тревоги, повисшее в мертвенной неподвижности воздуха. Стоит ли обращать внимание на душевные страхи? Вот только отчего-то с утра воют собаки и совсем не слышно пенья птиц. Шафар все чаще смотрит в небо на все более редеющую синь. И отчего солнечный свет так бледен, а тени брошены под ноги размытыми образами? До вечера далеко, но нежданные сумерки уверенно накрывают землю. Природа хмурится медленно, еле уловимо.

Вот и собаки стихли. Ни звука, ни единого движения вокруг. И только тревога в душе Шафара стучится в виски. Прервал свой по-стариковски скрипучий рассказ и Юнус. Теперь и он заметил блекнущее светило. Оно еще слепит глаза, но уже не так пронзительно. И нет никаких сомнений – оно блекнет.