Изгой

— Зачем тогда вообще задаёте вопросы?

— Она просто не может прожить ни минуты без внимания, — шипит мама, бросая неприязненный взгляд на почти полностью оголённую грудь Евгении.

Та лишь надменно улыбается в ответ и говорит:

— Это правда. Я люблю быть в центре внимания. Правда, по другим поводам, нежели вы.

— Слава богу, меня нет в списке «Самые развратные дворянки», — фыркает мама.

— А что, есть такой список? Уверена, я заняла бы в нём первое место!

— Заткнитесь обе, — рычит Юрий. — А ты, Женя, прикрой свои сиськи.

— Тебе не нравится? — мурлычет Евгения, не обращая внимания на гневный взгляд жены Юрия.

— Ты вообще понимаешь, где находишься? — железным тоном спрашивает он. — Прикройся, твою мать, или я тебя вышвырну.

Цокнув языком, Евгения снимает со спинки кресла блейзер и надевает его.

— Лучше бы ты вышвырнул изгоев.

— Они хотя бы не ходят полуголыми, — замечает Татьяна.

— Признайтесь, дамы, вы мне просто завидуете, — улыбается Евгения.

Татьяна хмурится и собирается что-то сказать. Но в следующий миг открывается дверь. Алексей заходит внутрь, толкая впереди себя инвалидное кресло, на котором сидит князь. Он одет в чёрную рубашку и брюки, и выглядит вполне здоровым. Такое чувство, что за несколько часов он гораздо сильнее пришёл в себя, чем за прошлые несколько дней.

Я первым встаю и кланяюсь дедушке. Остальные следуют моему примеру.

— Садитесь, — тихо говорит он. — Все собрались?

— Кроме Дмитрия, брат, — говорит Алексей, вывозя кресло на центр комнаты. — К сожалению, он сейчас в Европе.

— Догадываюсь, где именно и что делает, — бурчит князь. — Ладно. Начнём!

Повисает тревожная, напряжённая тишина. Дедушка медленно обводит семью взглядом, а затем говорит:

— Я разочарован. Во многих из вас. Стоило мне оказаться в больнице, как внутри рода немедленно начался раздор. Что будет, когда я умру? Вы поубиваете друг друга? Уничтожите род Грозиных изнутри?