– Под мою ответственность.
Пихаю ему брыкающегося пацана, но не тут-то было: мелкий намертво вцепился в мою футболку, воя так, что в ушах звенит. Пока техник старается разжать его пальцы, я на всякий случай не участвую, чтобы не сломать эти микроскопические руки, а озираюсь в поисках старшего… И где он?!
Оглядываюсь на лес. Ёкарный бабай! Пацан так и остался под деревьями, на границе лужайки! Дрожит, смотрит широко распахнутыми глазами на корабль, на меня – и я понимаю, что он не сможет. Не справится. Подойти к огромной гудящей штуке просто выше его сил.
А за его спиной, среди деревьев, приближается чёрная фигура – желтоглаз-один. Заметив направление моего взгляда, мальчишка разворачивается назад… и вдруг срывается к парню! Вместо того, чтобы бежать к кораблю, твою ж за ногу!
Я думал, что уже исчерпал запас адреналина, но при виде происходящего меня прям оглушает новой дозой. Картинка по центру становится кристально-чёткой, а боковое зрение выключаются вместе с остатками чувств.
Взгляд на техника: он отцепил одну руку мальчишки и теперь сражается с пальцами второй. Нет времени. Шваркаю ногтями по натянувшейся ткани – раз, два! Мелкий остаётся с куском футболки в руках, а я бросаюсь через лужайку, увязая в траве, на ходу сдирая с себя остатки футболки, ору:
– Стой! Назад!
Но переводчик звучит слишком тихо, а может, мальчишка просто не хочет слышать.
Желтоглаз, увидев, что я направляюсь к нему, останавливается и поднимает над головой руку, в кулаке что-то зажато. Кричит лающе. Восприятие обострилось настолько, что невыносимо растягивается даже секунда между его словами и моментом, когда переводчик ровным тоном произносит мне в ухо: «Иди сюда, трус. Ты убил моего брата».
Вот и край леса. Но мальчишка далеко впереди, между деревьев. Откуда он скорость такую взял?! Несётся к парню, перепрыгивая через корни. С воплем налетает на опешившего желтоглаза, повисает на нём, тянется к поднятой руке.
Крикнуть ещё? Чтобы остановился, не лез, вернулся к кораблю. Но способность говорить уже тоже отключилась из-за предельной дозы адреналина. Лёгкие работают лишь на движение, нельзя сбиваться с ритма. Проще добежать. Мне нужно лишь несколько секунд.
Одна. Парень пытается отцепить мелкого от своей руки, в которую тот вцепился зубами. Мальчишка отчаянно дёргает его пальцы, стараясь разжать. Лупит ногами куда придётся.
Две. Парень дёргает руку выше, и свободно выпущенная из брюк форменная рубашка задирается, а под ней, на поясе, – разгрузка с гранатами. Я вижу четыре, но наверняка это не все.
Три. Мальчишка вновь дотягивается до кулака желтоглаза, тянет и дёргает.
Четыре. Не глядя, отбрасывает в сторону что-то мелкое, словно мусор, и вновь хватается за руку парня. А вот я провожаю взглядом металлическое кольцо, падающее на ковёр синей листвы. Чека гранаты.
Пять. Останавливаюсь мгновенно, словно наткнулся на невидимую стену – годами отработанная реакция.
Шесть. Одна половина меня тянет вперёд, кричит, что ещё можно успеть, нужно попытаться. Вторая с ледяным спокойствием сообщает, что успеть невозможно, я слишком устал и обескровлен, а там как минимум пять гранат, они разнесут всё вокруг и меня заодно.
Семь секунд. Ныряю влево и, завидев очередную канаву, на всей скорости прыгаю к ней, скатываюсь в углубление вместе с ворохом прелой листвы.
Взрыв настолько близко, что земля подо мной содрогается, а барабанные перепонки рвёт болью. В основании носа противно дребезжит: череп резонирует с содрогающимся миром вокруг. По голой спине пыхает обжигающим жаром – словно резко открыли духовку.
Засыпает горящими ветками, а на поясницу рухает что-то тяжёлое, сдирая кожу. Ствол дерева. Перекатываюсь, одновременно спихивая его с себя, – повезло, что молодое, тонкое.