– Вы так хорошо знаете здешних жителей, – не выдержал я и перебил рассказ. – Вы здесь живете?
– Скажем так, я часто здесь бываю, – уклонился художник от прямого ответа. – Где живу – не так уж важно. Олфорд явился в этот ресторан спустя полгода после последнего случая с картиной – до того он ее не видел. Сперва он сидел спокойно, разговаривал со знакомыми и, казалось, чувствовал себя совершенно нормально, но вдруг, взглянув на стену, – Мэтью Болдуин ударил по стене за своей спиной кулаком, – он вскочил и дико закричал. Глаза его в прямом смысле слова вытаращились, как будто пытаясь вылезти из глазниц, из раскрытого рта выпала сигара и вместе с сигарой – пена, словно он отравился. Он захрипел и почти сразу же повалился набок. Когда к нему подбежали, он уже был мертв.
– И все же картина продолжает здесь оставаться, – заметил я.
Мэтью Болдуин пожал плечами.
– Видимо, такова судьба, – проговорил он, допивая вино.
Вдруг – сам не знаю, по какой причине, – я задал неожиданный вопрос:
– А где в действительности находится скала, изображенная вами?
Он посмотрел на меня пристально, словно пытаясь заглянуть в самую глубину моей души.
– Зачем вам знать?
– Просто интересно.
– Не стоит вам туда ехать, – он снова налил себе вина и предложил жестом и мне, но я отказался. – Впрочем, дело ваше. Моих советов вообще никто никогда не слушает – и даже увидев то, что происходит прямо перед их глазами, не верит в мою правоту. Должно быть, такова судьба… – повторил он сказанное прежде и некоторое время жадно глотал вино. – Что ж, отвечу на ваш вопрос… Скала эта расположена недалеко от одного села вблизи Барнстейбла. Теперь ваше любопытство удовлетворено?
Я почувствовал, как холод бежит по моим рукам и как немеют от этого кончики пальцев.
– Недалеко от Барнстейбла? – невольно вырвалось у меня. – Вы в этом уверены?
– Абсолютно. С чего бы мне лгать?
– Но как такое может быть!.. – не выдержал я, испытывая какой-то первозданный ужас.
– Считаете меня лишенным рассудка? – И мой собеседник отвернулся с хмурым лицом. Его бледные пальцы нервно подрагивали. – Что ж, может, рассудок мой и болен, но такие вещи, как названия селений, где я бывал и переживал страшнейшие испытания, – такое еще не покинуло мою память.
– Селение! – взмолился я. – Назовите селение!
– Вам это название ничего не скажет… Впрочем, оно именуется Дэнем Спрингс. Довольны?
Я обессиленно откинулся на спинку стула.
– Дэнем Спрингс… – повторил я.