– И черный?
Я не отвечаю, пробую снова.
– Он играет на скрипке, хочет сыграть для тебя «Энта Омри». Помнишь ту часть, где скрипки во всю силу вступают? Говорит, того, кто писал для Умм Кульсум, вдохновило…
– Я не затем в Америку приехал, чтобы моя дочь с черными якшалась, – рявкает отец и встает.
Выбрасывает остатки курицы в ведро, ставит тарелку в раковину, надевает куртку, проверяет, хорошо ли высыхает краска, и уходит.
А мне хочется схватить пистолет и выстрелить в стену, изрешетить ее, чтобы она обрушилась на всех нас – меня, Амаль, отца, Раеда, Деметрия и всех его подружек, Надию и даже Валида Аммара со всеми его торговыми центрами. Чтобы мы все просто исчезли под грудой камней.
Джерон стоит рядом со мной у стойки исторического факультета с сумочкой и телефоном Амаль в руках. Она с другими студентами топчется на улице в голубой мантии и шапочке, золотая кисточка болтается у щеки. Они ждут церемонии, а мы, друзья и родственники, ждем, когда можно будет им поаплодировать.
Заметив меня и Джерона, Амаль машет рукой, потом оглядывается по сторонам и понимает, что, кроме нас, никто не пришел. На секунду она сникает, и у меня становится больно в груди. Здоровой рукой я придерживаю букет – две дюжины роз, одна от меня, вторая – от мамы. Хорошо еще, я про вечеринку не стал заранее ей рассказывать. Потому что в тот день, когда отец от меня ушел, позвонила тетя Надия.
– Слушай, Маркус, – негромко сказала она. – Я не хочу оказаться между двух огней. Я же не знала про ее парня и про то, что она захочет его пригласить. Не хочу, чтобы сказали, что я ее поощряю против желания отца.
Она хотела, чтобы я сказал, ничего страшного, мол, понимаю, все сложно. Но я ответил:
– Ладно, как хочешь.
И мы впервые в жизни повесили трубки, недовольные друг другом.
– А ты принарядился, – замечает Джерон.
– Я и моюсь иногда, – отвечаю я.
У меня есть два костюма: черный для похорон и свадеб и серый, в котором я сейчас, – для торжественных случаев.
Когда Амаль выходит на сцену, мы с Джероном орем изо всех сил, стараемся за всех, кого с нами нет: за маму, дядю и тетю, папу, который утром позвонил и поставил мне чертов ультиматум. Если я буду и дальше поощрять эти отношения, он никогда больше не станет со мной разговаривать.
– Дочь я уже потерял, – сурово объявил он. – Понадобится, потеряю и сына.
В общем, вот так. Его здесь нет, он не видит, как Амаль перекидывает кисточку с левой стороны на правую. Не видит звездочку в списке рядом с ее фамилией (magna cum laude[9]), не видит, как ей вручают награду под названием «Лучший нетрадиционный студент». Амаль поднимается на сцену как чемпионка, жмет руку декану. А Джерон тут, он держит ее большую раздутую сумочку. Он фотографирует нас с сестренкой. А она прижимает к груди розы, живые розы, и улыбается так широко, что мне хочется навсегда затолкать ее себе под мышку, чтобы так мы с ней вместе и сгинули.
Мистер Аммар напивается на свадьбе