Я не давал тебе отцовского утешения.
Я не стал утешением для других.
Теперь я это понимаю.
Боливар пожимает плечами, слышит, как бормочет себе под нос, может быть, в этом нет моей вины? Задумывается. Можно ли считать человека виновным, если он не обрел истину? Кому ведомо, как и когда человек с ней столкнется. И сколько времени займет его путь. Важно, что столкнется – рано или поздно.
За три дня он поймал четыре птицы и посадил их в птичник. Ежедневно бегает вокруг холодильного ящика, превозмогая усталость, слушая, как скрипят суставы. А ты постарел, думает он. Лет на десять. Облизывает дыру в десне, откуда выпал зуб, и не может вспомнить, когда это случилось. Ногти пожелтели и сморщились. Руки уже не такие мощные, как раньше. Запястья истончились. Из плеч выпирают кости.
Он смотрится в море, надеясь себя разглядеть.
На него смотрит размытый незнакомец с длинными патлами. Его лицо покрыто морщинами и прячется в бороде.
Он качает головой, разглядывая подставного, смотрящего в воду. Поднимает руку, и рука двойника зеркально повторяет его движение. Разевает рот и кричит, и тот, другой, тоже разевает рот. Отворачивается, но в последнюю секунду замечает, что двойник остается неподвижен.
Перевешивается через борт и пристально вглядывается в воду.
Дни молний и дальних вспышек в небе на сотни миль. Он испытывает древний трепет. Хаос велик и непостижим. Он просыпается от слабого запаха серы. Видит, как в тусклом свете панга пересекает кильватерную струю корабля. Полинявший мусор. Что это было. Что обратилось в ничто.
Затем приходит волна с мраморной пеной. Он наливает себе кофе, идет к ящику, проверяет, осталась ли в бочке вода. Делает долгий выдох. Небо пахнет иначе. Скоро зарядит дождь, причем на несколько дней.
Он аккуратно режет курицу, кладет в морскую воду и ставит в ящик. Развязывает пластиковые пакеты, которых становится все больше, сортирует их. Пакеты разных цветов, с разными надписями. Он изучает выцветшие логотипы и закорючки неизвестных наречий. Полусмытые слова и иероглифы. На миг воображает себя живущим в последние дни этого мира, перебирающим пластиковые пакеты, оставшиеся от вымерших рас, море терпеливо стирает письмена. Он берет длинный прозрачный пакет, натягивает на голову, делает дырку для рта. Снимает, надевает на себя всю оставшуюся одежду: две пары шорт, две футболки, два свитера и шапку.
Ждет, что будет дальше.
Ветер рвет пленку и швыряет дождь внутрь ящика. Несколько дней Боливар не может обсохнуть. Зубы выбивают неритмичную дробь. Скоро кости станут как пластилин, думает он. Он вылезает из ящика, рукой прижимая к телу пластиковый пакет. Начинает быстро ходить, высоко поднимая колени. На ходу стискивает челюсть, сжимает свободную руку в кулак, бьет себя в грудь. На третьем круге поскальзывается, и море вздымается над низким небом. Понимает, что лежит на спине, боль пульсирует в бедре. Хватается за бок, боясь шевельнуться. Смотрит на исчезнувшее солнце, на бесконечный дождь, дождь придает времени форму, и неуклюжее время, медленно намокая, на миг становится видимым. Он ползет к ящику и сам не знает, над чем смеется.
Боливар просыпается посреди бушующего океана, хватается за бедро. Морщась, подползает к чашкам, сливает воду в пакет и вешает на крючок. Встает, опираясь на скамью. Стоит, глядя на море, на сгущающуюся тьму, что опускается сверху. Температура резко падает, начинается град. Кожу покалывает, волосы встают дыбом. Он бросается к ящику, но в море перед ним ударяет молния. Вскрикнув, Боливар заползает внутрь, но перед глазами все еще стоит вспышка. Пытается разместить свое тело на ложе из полистирола, не касаясь стенок ящика.
День за днем море бушует. Во тьме дождь валится с небес, словно в какую-то кромешную пропасть. Боливара все больше захватывает чувство, что он отрывается от собственного тела. Он закрывает глаза и наблюдает, как становится кем-то другим. Сидит на скамье, смотрит, как молния бьет в море, затем оборачивается и видит себя в ящике. Обнаруживает, что, если задержать дыхание, можно подняться в штормовое небо высоко-высоко. С высоты панга кажется тусклым пятнышком, отражением Луны в океане.
Когда шторм утихает, он едва может шевельнуться. Чудовищная усталость сковала верхнюю часть тела. Он лежит, откашливая мокроту из легких, раскинув слабые руки. Шторм отпечатался в памяти как мрачная, ревущая пасть. Он наблюдает за тенями в том углу, где сидит Алекса. Говорит, я все еще здесь только из-за тебя. Наблюдает кровавый рассвет мира. Бочка наполнилась водой на четверть. Он делает большой глоток и смывает соль с лица. Пьет кофе, понимая, что через пару дней поправится. Он больше не может бегать и едва передвигается из-за бедра. Забирается в ящик и снова ждет.
Боливар сидит, уставившись вглубь себя. Чувствует, как внутри что-то шевелится, воле к жизни не терпится наружу, тень рвется на свободу. По ночам, а иногда и днем он начинает выходить из тела. Начинает считать себя двойником. Порой просыпается с ощущением, будто находится где-то в другом месте. Он изнуряет свой разум решением этой задачи, пока не устанет. Каково это было бы. Окончательно разделиться, получить контроль над своим двойником, навсегда оставив себя позади.
Он посещает места, где когда-то жил. Затаив дыхание, замирает в тени. Дверь с медной ручкой издает тихий скрежет, когда он на цыпочках входит в ее комнату. Окно распахнуто в ночь. Его дочь спит. Черные пряди лежат на подушке.
Море – ее дыхание.
ebooksa