Потом Киган встретился с Шейлой, и у них завязались отнюдь не дружеские отношения. Потом у Ирвина участились припадки, и однажды, неожиданно обратившись, он прокусил ногу Мейв — щиколотку пришлось собирать по кусочкам, и лишь благодаря мастерству дворцовых врачей Мейв теперь не хромала. Так и кончилась детская дружба; Ирвин не мог вспомнить, когда видел Мейв в последний раз. Кажется, в прошлом году на одном из балов — как раз тогда у нее появились эти духи.
Она его избегала. В общем-то, правильно делала.
— Конечно, — улыбнулся он. Мейв опустилась рядом, и на какой-то миг Ирвин словно провалился в детство, когда весь мир, огромный и солнечный, лежал перед ним и принадлежал ему.
— Как твои дела? — спросила Мейв. Темнокудрая и светлокожая, с голубыми глазами и веселым лицом, она была тем идеалом, о котором мечтали все юноши княжества. Ирвин невольно задумался, почему она до сих пор не замужем.
— Все хорошо. Больше не оборачиваюсь, — ответил он. Мейв улыбнулась и погладила его по руке — улыбка у нее была такой, что невольно хотелось улыбнуться в ответ.
Когда-то Мейв бежала через парк, не разбирая дороги. От нее пахло страхом, а сильнее всего — регулами, и Ирвин, вброшенный в свою волчью суть, не знал, чего хочет больше: разорвать девчонку, жадно глотая кровь и мясо, или насытиться ею иначе — вмяв в траву, раскрыв, присвоив.
— Я очень за тебя рада, — искренне сказала Мейв. — Ты хороший человек, Ирвин.
— Как твоя нога? — поинтересовался он. Да где же ходит господин комендант? От мягкого тепла, которым веяло от девушки, от запаха ее духов, от заинтересованного взгляда Ирвину все больше делалось не по себе. — Мне до сих пор стыдно об этом вспоминать.
— Все в порядке. Ты же не хотел меня обидеть. Я понимаю, — Мейв посмотрела на часы. — Ну где же господин Оттор?
— У тебя к нему дело? — спросил Ирвин и подумал, что сморозил глупость. Конечно, у Мейв есть дело: она бы не стала сидеть здесь просто так, чтобы убить время.
— Да, я хотела отдать брошь. Сейчас стольким людям нужна помощь, это просто ужасно… А господин Оттор как раз вчера объявил, что будет принимать пожертвования в пользу беженцев. У него какие-то родственники на Валианском полуострове, и вот он помогает им и всем остальным, кто лишился крова.
Она вынула из сумочки на запястье маленькую шкатулку — сверкнул изумруд, окруженный прозрачными каплями бриллиантов. Брошь была хороша, хоть и слишком старомодна.
— Благородный поступок, — произнес Ирвин. — Ты всегда была такой, Мейв. Не проходила мимо чужого горя.
Тогда, раскрошив ее щиколотку, Ирвин обмяк на траве, обретая человеческий облик и захлебываясь чужой кровью. Сбежались слуги и дворцовая охрана, Мейв тотчас же подхватили и понесли к врачу, а она просила: “Не наказывайте его, он не хотел! Он не понимал, что делает!”
— Это честь, помогать людям, — лицо Мейв дрогнуло, словно она переживала чужую беду так глубоко, что с трудом сдерживала слезы, и девушка вдруг призналась: — Я всегда хотела, чтобы ты поправился, Ирв. Чтобы с тобой все было хорошо. И сейчас я рада.
Ирвин улыбнулся, не зная, что на это можно ответить, кроме странного и глупого “спасибо”.
— А помнишь, когда-то наши матушки хотели поженить нас? — спросила Мейв.
— Помню, — ответил Ирвин. Да где же застрял-то этот господин Оттор! — Это было до того, как я чуть было не лишил тебя ноги.
— Ты же не хотел этого. Я всегда знала, что ты другой.
— Какой же?