Павел хотел было подняться на ноги, но в последний момент передумал. Мужчина же по-птичьи склонил голову набок и предупреждающе пару раз цокнул языком.
– Извините, – пробормотал Пашка и на всякий случай отодвинулся подальше.
– Вежливый какой! – восхитился мужчина. – Будь добр, посиди тихонечко.
Павел кивнул и мучительно покраснел.
Где-то там, за его спиной, лежал в беспамятстве капитан Ильинский. Да и мужчина этот – почему-то назвать его браконьером даже про себя Пашка никак не мог – вряд ли был один. Знать бы еще, что именно – или
Нужно просто подождать.
Оранжевый борт береговой охраны Пашка заметил первым и тут же прикрыл глаза, испугавшись выдать свое волнение.
Мужчина рядом встрепенулся: видимо, тоже увидел катер. Он вскочил на ноги и дернул Павла за ворот штормовки, заставляя подняться, а после практически потащил к скалам, крепко ухватив за запястье. Теперь их совершенно точно не было видно с моря. Внезапно накрыло осознанием, что про сигнальную ракету он забыл. Пашка даже застонал сквозь зубы, понимая, что этим только привлечет к себе ненужное внимание, но ничего не мог с собой поделать. От жгучего стыда, охватившего его нутро, стало трудно дышать.
Надеясь справиться с паникой, Павел начал медленно считать про себя вдохи и выдохи. Примерно на тринадцатом где-то далеко послышался шум второго мотора, а следом прибрежную тишину разорвал хлопок сигнальной ракеты. Пашка удивленно открыл глаза и увидел, как улыбается капитан Ильинский, с трудом удерживая на вытянутой руке сигналку. А следом раздался выстрел – и Пашка провалился в темноту.
Эпилог
В больничном парке было до странного тихо. Наверное, потому что в детском корпусе строго соблюдали тихий час, а по меркам врачей Пашка был еще ребенком. Только чудом ему удалось выскользнуть из палаты незамеченным и пробраться к беседке, где его ждала Эльза. Хмурый, бледный, в больничной пижаме и с повязкой на голове, Пашка совсем не казался себе героем. Отнюдь. Рядом в палате интенсивной терапии лежал серьезно раненый капитан Ильинский. Жизнь его была уже вне опасности, но Павел так и не смог простить себе ту слабость, из-за которой он проморгал нападение. Остальные думали иначе, но Паше от этого было не легче.
Как он оказался в больнице, Павел не помнил.
Первой, кого он увидел, придя в себя, была мама. Бледная, измученная, постаревшая, Лизавета Колбецкая смотрела на сына и даже не пыталась скрыть слез.
– Прости… – прошептал он, с трудом шевеля губами. В горле пересохло, и казалось, что язык распух.
Пашке стало отчаянно стыдно за свой поступок. Но в то же время он понимал, что не мог поступить иначе.
– Это было очень глупо, Павел, – ответила мама, грустно улыбаясь. – Но вы спасли жизнь, и не одну. Наверное, я не имею права тебя ругать.
– Можешь меня ругать, сколько нужно… – он все-таки закашлялся, и мама помогла ему сделать пару глотков воды. Это оказалось необычайно сложно.
О том, что Янек Берг вернулся к залежке, едва увидел сигнальную ракету, Пашка тоже узнал от мамы. Браконьеры, загнанные в ловушку между высоким берегом и морем, вынуждены были сдаться береговой охране. А Алька так и сидела на пляже, обнимая тюлененка, пока ее не нашел катер спасателей.
– Алевтина нам все рассказала. И про ваш глупый план, и про то, как вы умудрились подставить Берга, – строго произнес отец.
К вечеру Павел уже мог уверенно сидеть на кровати, облокотившись на гору подушек за спиной. Юноша покраснел и виновато отвел глаза.
ebooksa