Немного больше, чем любовь

Янов день

«Я сама так устроила свою судьбу, мне некого винить. И ни о единой минуте не жалею».

Колин Маккалоу «Поющие в терновнике»

Пролог

Яхта слегка накренилась. Девушка неловко уткнулась ему в грудь лицом. Он машинально прижал ее к себе, продолжая думать о своем. И тогда она коснулась губами его подбородка. Мягко. Несмело. И от этой ласки по спине побежали мурашки. Он обнял ее крепче, зарываясь носом в макушку. И девчонка тихо всхлипнула, обнимая его в ответ. Она пахла свежескошенной травой и морем. Почему-то именно сейчас, в светлом платье на тонких бретельках, открывающем узкие плечи и хрупкие ключицы, она казалась ему особенно потерянной и ранимой. Вдруг стало нехорошо от тех слов, что он хотел ей сказать.

Она была для него другом.

Лучшим другом. И он ни за что на свете не был готов променять эту дружбу на что-то… Эфемерное. Ненужное. Не их.

Он все-таки сказал:

– Я так рад, что ты у меня есть…

– Не сейчас, – ответила она и приподнялась на локте, заглядывая ему в глаза. – Давай не сейчас. Дай мне побыть счастливой. Еще чуть-чуть.

Глава первая

Пашка проснулся от нетерпеливого собачьего поскуливания под дверью. С кухни доносился насыщенный запах кофе и маминых печеных оладьев. Наверняка с клубничным вареньем. Негромкие голоса за столом о чем-то воодушевленно спорили. Паша понял, что все уже собрались на завтрак, – только его, как самого младшего и уставшего с дороги, не стали будить. Самого младшего! Паша недовольно фыркнул… и тут же счастливо улыбнулся. Дом! Как же он, оказывается, скучал. Снова нетерпеливо заскулил пес. Судя по скорее просящим, чем требовательным ноткам, это был такса Бингли; корги мистер Дарси всегда предпочитал общество своей хозяйки Агаты, а если и высказывал свое недовольство, то в более грубой форме.

Пашка сладко зевнул, потянулся и сел. Босые ступни утонули в пушистом ковре. Сквозь неплотно задернутые шторы в комнату пробивался солнечный свет, оставляя на ковре неровные рваные полосы, в которых кружились пылинки. Пылинки! В мамином доме! Пашка засмеялся, а Бин завыл уже в полный голос. Снизу, солидно забасив, призыв немедленно подхватил мистер Дарси. Кто-то – скорее всего, Елисей – нетерпеливо шикнул на собак, и следом послышался рассерженный суетливый топот коротких лап: Дарси торопился наверх проверить, что за беда стряслась у друга Бина.

Едва Павел открыл дверь, как оба пса влетели в комнату и, отпихивая друг друга, кинулись к юноше, требуя ласки. Пашка плюхнулся на ковер и залился хохотом, обнимая суетящихся псов, пытающихся лизнуть его в лицо.

А потом в комнату заглянула улыбающаяся Агата и замерла у двери, скрестив руки на груди:

– Привет! – простонал Пашка, пытаясь подняться на ноги.

– Привет! – ответила Агата. – Мы уж думали, ты до обеда проспишь!

– А который час?

– Одиннадцатый!

– А почему такой поздний завтрак? – удивился Павел.

– Елисей только что вернулся. Отвозил Ника на паром.