Даже если ты уйдешь

— Ладно, — Эсми зажмурилась и по щекам покатились тонкие, горькие ручейки.

— Люблю тебя, — низким голос шепнул в трубку.

— И я…люблю.

После этого разговора стало еще сложнее. Она чуть ли не до крови искусала губы, только чтобы не завыть белугой и не напугать детей. Теперь наступила вторая стадия — гнев. Гневила Бога за то, что случилось. За то, что он не дает ей передохнуть. За то, что она только снова позволила себе влюбиться, а он послал ей болезнь.

“Разве это справедливо?! Где ты? Где ты, Господи?” — со злостью бормотала она, как в бреду, и с этими мыслями заснула.

На следующий день дети уехали на экскурсию в музей. Эсми было уже немного лучше, но всё равно штормило. Она знала, что по субботам Муслим с восьми до полудня на работе. Он написал, что позвонит ей после приема, и она ждала. Наконец, телефон зазвонил. Но это был вызов с незнакомого номера. Никаких доставок Эсми не ждала и потому нахмурилась, но звонок все-таки приняла.

— Алло?

— Здравствуйте. Это Эсмигюль?

— Да. А с кем я говорю?

— Меня зовут Мехрибан. Я — мама Муслима. Мы можем поговорить?

Глава 28. Гостья

Мехрибан была женщиной властной и строгой, что даже по молодости не скрывала, а всячески показывала, чтобы на шею не сели. Она свято чтила традиции своего народа, один из ее братьев состоял в “Ассоциации азербайджанцев Казахстана” и сама она воспитывала сыновей и дочь так, чтобы ей не было стыдно ни перед семьей, ни перед диаспорой. И если старшие никогда не доставляли ей особых хлопот и во всем слушались, то младший попил кровушки за первых двух. Сначала никого не послушал и развелся с женой, сказав, что в своей семье разберется сам. Потом бывшая невестка выскочила замуж, забрав их внучку, а сыну оставив только выходные. Теперь этот непутевый завел роман с женщиной с двумя взрослыми детьми. Пусть мусульманкой, но всё равно другой. Нет, такого она не могла допустить. Тем более, когда обо всем уже договорилась.

Не откладывая в долгий ящик, она сама позвонила этой Эсмигюль и хотела назначить встречу. Но та заявила, что болеет и если саму Мехрибан это не смущает, то она может подъехать к ней домой. Тогда она решила: “Хорошо, посмотрим, как живет”. Через полчаса она уже сидела в гостиной и всматривалась в фотографии детей стене. Сразу проскочило, что эта женщина давно мать-одиночка. А почему ушла? А муж вообще кто? Квартира не сказать, что шикарная, но вполне аккуратная.

Неловкое молчание прервала сама Эсмигюль:

— Может, чаю?

— Нет. Я ненадолго, — губы Мехрибан задрожали.

— Как вы узнали мой номер? — ладони Эсми лежали на коленях и она от волнения сцепила пальцы. С того момента, как мама Муслима переступила порог ее квартиры, она пыталась найти в ней знакомые черты и почему-то не могла. Наверное, ее любимый человек пошел в отца?

— Не важно, — ответила женщина, не выдав дочь дальней родственницы, которая работает администратором у Муслима. От нее она и узнала о романе сына.

— Хорошо. как скажете, — гордо заявила Эсми. — Чаю вы не хотите, тогда к чему такая срочность? Вы хотели познакомиться?

Мехрибан изогнула бровь и подумала: “Слишком смелая. Не покладистая. Себе на уме”.