Медленный фокстрот

22
18
20
22
24
26
28
30

– Да, – ответила я. – Все хорошо, Дань. Все обиды забыты.

– Прекрасно, – ответил он, шагнул ко мне и, коснувшись ладонью щеки, поцеловал.

На миг я забыла, как дышать. И не смогла заставить себя сопротивляться, оттолкнуть его, закричать. Да хотя бы просто разозлиться.

– Что ты делаешь? – прошептала я, когда он, еще держа мое лицо, отстранился.

– Я расстался с Аней, – ответил он. Глаза его, сосредоточенные на мне, были почти полностью черными от расширившихся зрачков. – Мы не женимся, и никому не надо переться в эту чертову Доминикану.

Мир вдруг пришел в движение, зашевелился, как большой аттракцион, и я не удержалась от нервного смешка.

– Ты серьезно? – прошептала я.

– Серьезно.

– Но я все равно не свободна.

Даня усмехнулся.

– Может, я и не лучший на свете мужчина, но шахматисту точно тебя не отдам. Поэтому или молчи, или найди себе нормального парня.

Я снова засмеялась, не в силах даже поспорить с Даней, а он провел ладонью по моим волосам, задержал руку на затылке, приблизил к себе мою голову и, поцеловав в лоб, прошептал:

– Я такой идиот… Столько времени зря потратил. Как подумаю, страшно становится. Мы ведь давно уже могли быть счастливы, Лайм. Как я раньше этого не понял?

Я закрыла глаза и обняла его.

Казалось, внутри меня течет река, щекочет изнутри, задевает сердце, отчего оно стучит не так, как всегда, а словно бежит вприпрыжку. Счастье ощущалось именно рекой, в которую можно опустить руку, почувствовать мурашками на коже, ласковой волной на груди.

– Раньше было не до счастья, – сказала я.

– Потому что дураками были.

Он убрал губы от моего лба и тихонько пальцами приподнял мой подбородок. Подарил еще один, нежный, как розовый лепесток, поцелуй.

И вдруг раздался звук, похожий на тот, какой бывает, когда падает гитара и что-то разом бьет по всем струнам. А потом Стас заорал:

– БЕЛЫЙ СНЕГ! СЕРЫЙ ЛЕД!