Медленный фокстрот

22
18
20
22
24
26
28
30

Он говорил об этом так просто, как будто пересказывал сюжет не слишком интересного сериала.

Я смотрела на него до тех пор, пока он не засмеялся.

– Не подавись, – сказала я.

Он на миг задержал дыхание, успокоился, проглотил свой виноград и посмотрел на меня. Глаза его уже сверкали, в расширенных зрачках отражался блеск светильников в виде свечей.

– Лайм, – произнес он нежнее. – Я уже говорил, что мы потеряли уйму времени. И что не хочу больше терять ни одного дня. Мы созданы друг для друга. И непонятно, зачем нам вообще глаза, раз мы этого не увидели раньше. – Даня снова потянулся к бокалу и провозгласил: – Не только Стас с Кариной сегодня стали чемпионами. Ты тоже победила, причем такого соперника, которого я бы не пожелал никому, – саму себя. И я счастлив, что сегодня танцевал с тобой. За тебя.

Мы снова чокнулись бокалами.

Допив до дна, Даня принялся есть горячее – мясо с картошкой.

– Не помню уже, когда ел нормально, – проговорил он, выдыхая через зубы от слишком горячего блюда.

– А невеста-повар тебя не кормила? – спросила я.

Даня усмехнулся, но ответил совершенно обычным тоном, словно это может быть правдой:

– Кормила бы, если бы в «Компасе» не обнаружили нашу электрическую плитку и кипятильник.

Я на минуту застыла, а потом рассмеялась на весь ресторан. Даня тоже засмеялся, не отрываясь от еды.

– Ты сумасшедший, – сказала я.

– Угу, – буркнул он. – Ты тоже, раз полюбила сумасшедшего.

– Чего? – возмутилась я. – Я тебе такого не говорила и ни в чем не признавалась.

– Так признайся, – он промокнул салфеткой губы и посмотрел на меня. – Признайся, что любишь меня.

– Размечтался.

– Да брось. В этом нет ничего сложного. Смотри, – он накрыл мою ладонь своей, – Лайма, ты самая невыносимая из всех женщин, которых я когда-нибудь знал. Но я все равно безумно тебя люблю.

И внутри меня, против моей воли, загорелся маленький огонек, словно я проглотила свечку.

– Я тоже считаю тебя невыносимым.