– Куда ты меня привез?
– Это моя московская квартира. Ты же хотела ко мне в гости. Смотри, что покажу.
Он подошел к одной из стен, я поспешила за ним и увидела, что во всю свою гигантскую высоту, так, что я даже не вижу ее верха, стена была покрыта, словно рельефными обоями, медалями и наградами за спортивные танцы. Миллион позолоченных кубков и медалей, от которых начало резать глаза.
– Лайма! – позвал вдруг Даня и обернулся. – Лайма!
– Я здесь! – крикнула я и подпрыгнула, махнув руками.
Но Даня, пройдясь взглядом рядом со мной, продолжил озираться.
– Лайма! Ну куда ты делась?
Он прошел вперед, посмотрел в другой комнате, а потом вернулся и чуть на меня не наступил. Я хотела отпрыгнуть и поняла, что мое тело обездвижено. Полностью.
И я вспомнила, что такое со мной уже было – после аварии. А потом продолжало напоминать ногой, которая то и дело отказывала.
Стало страшно. Я хотела закричать, но рот не открывался, а голосовые связки не издавали вообще никаких звуков, даже мычания.
Внутри меня клокотала паника, перерастающая в истерику, а снаружи я оставалась совершенно неподвижной.
Данин ботинок опустился в опасной близости от меня, но я не могла даже зажмуриться – веки отказывались подчиняться.
– А это что такое? – спросил он и, наклонившись, поднял меня. – Даже не помню, откуда ты взялась. Золотая танцовщица? Разве нас таким награждали? Надо у Лаймы спросить.
И он с глухим стуком поставил меня на полку.
Я вскрикнула и открыла глаза.
Увидела белоснежный номер-люкс «Компаса», почувствовала поперек своей груди теплую и тяжелую руку Дани и сразу все вспомнила.
Сердце еще тревожилось внутри, тянуло, просило скорее во всем разобраться.
Первым делом я пошевелилась: пальцы рук, ног, локти, колени, шея – все сгибалось и двигалось, и это не могло не успокоить.
Но это не все. Нужно было уходить. Скорее бежать, пока Даня не стал большим, а я не превратилась в статуэтку.