Лайма перестала массировать ногу, замерла на вдохе.
– Разве это возможно? – спросила она. – Здесь у меня ученики, мама…
Она замолчала.
– У меня там квартира, – сказал я. – И работа. И там куда больше возможностей что для моих танцев, что для твоей ноги.
Лайма опомнилась, замотала головой, стала снова с силой давить пальцами куда-то под свое колено.
– Зачем мы вообще сейчас это обсуждаем?
– Нам все равно придется. Сейчас или через несколько дней.
– А тебе не кажется, что мы торопимся?
– А тебе не кажется, что мы, наоборот, затянули? Этот разговор должен был состояться два года назад. А может, и раньше.
Я поймал ее пальцы и положил себе на голову. Лайма улыбнулась и потрепала мои волосы.
– Раз мы разглядели друг друга только что, значит, раньше не были к этому готовы, – сказала она. – Впрочем, не факт, что готовы сейчас.
Ее пальчики приятно щекотали кожу. Кажется, я мог бы всю жизнь вот так лежать и чувствовать в своих волосах ее руки.
– Похоже, кто-то сейчас нас оправдывает, – прошептал я, прикрывая глаза. – Впервые в жизни, насколько я помню.
Понимая, что начинаю засыпать, я поймал ее руку, поцеловал запястье. Нежное, пахнущее сладковато-цитрусовыми духами. Ее рука мягко вывернулась из моих пальцев и стала гладить лицо.
– Как нога? – спросил я.
– Лучше, – ответила Лайма. – Думаю, скоро можно будет вызвать такси.
– Не торопись.
Я приподнялся, опершись на ручки кресла, и поцеловал ее.
Мне нравилось медленно перебирать пальцами его волосы. И ему нравилось – я видела, как он расслабился и прикрыл глаза. Его голова стала тяжелеть у меня на коленях. Выгнулась шея, и я могла рассматривать ее угловатый рельеф с перекатывающимся под кожей кадыком.