– Могли?
Может, мне показалось? Но я же почувствовала удар.
Мы тоже продолжили танец.
Он был последним из программы, что странно, ведь обычно последний – джайв. Когда закончилась музыка, никто никуда не разошелся. Не было никакого подсчета баллов, ничего. Просто на откуда-то вдруг взявшуюся трибуну вышел ведущий – все тот же ведущий в красном колпаке, что был на Новогоднем балу – и сказал:
– Побеждает пара тринадцать! Даниил Литвинов!
Почему-то ровным счетом никого не удивило, что не были соблюдены никакие порядки. Все вдруг кинулись нас поздравлять, но только к Дане.
– Ведущий назвал только твое имя, – шепнула ему на ухо я.
– Да брось! – привычно улыбаясь, ответил он. – Ведущий назвал нас обоих. Ты просто не услышала.
Я в самом деле не услышала. Не услышала, потому что этого не было.
Люди, подходившие поздравлять Даню, – а их было много, очень много, так много, что у меня начинался приступ паники в толпе, – оттеснили меня от него. Это оказалось очень просто, они, словно не видя, толкали меня локтями, плечами. Прямо-таки шли напролом, и мне ничего не оставалось, как самой уклоняться от них.
Отходя все дальше и дальше, я оказалась у самой раздевалки. Забралась внутрь, закрыла дверь, упала на скамейку и зарыдала.
Вскоре пришел Даня. Он всегда приходил, когда я рыдала в раздевалках. Только теперь Даня был большой – огромный, просто Даня-великан.
– Ну что ты плачешь? – спросил он. – Мы же победили.
И потянул ко мне руки.
Я обернулась и поняла, что все вокруг меня стало огромным: комната размером с футбольное поле, громадные шкафчики, скамейка, дверь, – а сама я маленькая, как морская свинка.
Даня подошел ко мне, взял в руки, и я поместилась у него в ладонях.
– Поехали домой, – сказал он.
Я кивнула. Я очень хотела домой, к маме. Хотела, чтобы все это закончилось, чтобы сам этот день закончился и забылся.
Но мы приехали не домой. Точнее, домой, но не ко мне.
– Вот, – сказал Даня, выпуская меня из рук на пол, как кошку. – Проходи, чувствуй себя как дома. Хочешь есть? Я что-нибудь приготовлю.