Медленный фокстрот

– Признать, – кивнул он, – и разрешить себе остаться со мной. А мне – остаться с тобой.

Я вздохнула.

– Дань, ну как ты себе это представляешь? – простонала я ему в грудь.

– Поехали в Москву, – ответил Даня. – Только так и представляю.

– А как я маму тут оставлю? Она же пропадет одна.

Мы услышали негромкий, деликатный кашель и обернулись – точнее, обернулся Даня и потянул меня за собой.

Мама смотрела на нас и улыбалась. Тонкой, всезнающей улыбкой, с какой часто смотрела на нас маленьких.

– Лаймик, – ласково позвала она, и мне захотелось плакать. – Ты совершенно зря волнуешься. Я уже не одна и пропадать не собираюсь.

Я замотала головой.

– Ты же всегда любила только папу. И сейчас тоже любишь только его.

Мама перестала улыбаться, подошла ближе.

– Лаймик, твой папа погиб почти двадцать пять лет назад. Конечно, я любила его и сейчас очень люблю, но это же не значит, что и моя жизнь закончилась вместе с его. Боря очень хороший человек, и я хочу хотя бы попробовать построить с ним семью.

Данина грудь затряслась, и я поняла, что он смеется.

– Ну, тетя Вера! – сказал он. – Вы в очередной раз меня спасаете.

Я посмотрела на маму и больше не смогла сдержать слезы.

– А как же я буду там без тебя? – заныла я под протяжное жалостливое Данино «Ну-у-у-у». – Мы же всегда были вместе, мам!

– Лаймик! – Мама обняла нас с Даней – он как-то целиком меня обхватил, и теперь маме, чтобы обнять меня, надо было обнять нас обоих. – Мы и так будем вместе. Да и ты же не на Луну собралась, мы будем видеться, вы будете приезжать. Или, может, я к вам буду выбираться. Давно не была в Москве.

– Хотите, поехали с нами! – предложил Даня. – Найдем вам квартиру где-нибудь поблизости. Или вообще будете жить у нас.

– Ну что ты, – отозвалась мама. – Зачем я вам там нужна?

– То есть, – всхлипнула я, – ты меня так просто отпускаешь?