Потерявшийся

— Конечно, во возникшим вопросам!

Плотно сжатые губы недовольно дёрнулись.

— Например, во время этой командировки у меня возник вопрос: у вас в медсанчасти выходные бывают?

Оценила ответ на её подъ*бку, усмехнулась.

— Бывают. У тебя есть какие-то предложения о том, как их провести?

— Да я, понимаешь ли, всё мотаюсь по туземным бабам, да мотаюсь. Вот и отстал от жизни: не знаю, как за время моих саксаульных похождений местная мода на отдых изменилась, собирался тебя спросить.

— Поругаться захотел?

— Чесслово, и даже не надеялся ни на какую свару, пока ты первая не начала. Так какими будут твои положительные ответы на мои вопросы о вашем графике работ и перспективе совместного отдыха в выходной день?

Кажется, чуть смягчилась.

— Слушай, давай вечером обсудим. Мне надо срочно сверстать план медосмотра экипажей купеческих кораблей, которыми нашим сотрудникам заниматься.

— Я могу рассматривать это как приглашение сегодня наведаться к тебе в гости? — вынимая из-за спины пучок местных трав, призванных изобразить букетик, и напустив на физиономию выражение юного воздыхателя, наконец-то получившего лёгкий намёк на благосклонность предмета тайного обожания, спросил я.

— Да иди уже, комедиант! — не выдержав, хихикнула Соня. — Саш, я и впрямь сейчас зашиваюсь.

* * *

Как оказалось, сегодня у Сони и должен был быть выходной. Но из-за явления к горлу Лимана ласских и ракуимских кораблей его перенесли на пару дней из-за необходимости проведения осмотра приличной толпы народа. Всё-таки её специальность дермато-венеролог, а не просто «писькин врач», как называл данных специалистов один из моих студенческих знакомых. И хотя вряд ли гордые средневековые обитатели иного континента позволят целиком раздеть себя для полноценного обозрения их кожного покрова (а уж тем более — сдать мазки на анализы), но от контроля за отсутствием кожных заболеваний хотя бы на лице, руках и других открытых частях тела им не отвертеться.

— Я только не пойму, почему я тебя не видел, когда ваши осматривали гелоров, когда я с ними прибыл на «Красавице».

— А тебе до того было? У меня вообще тогда создалось впечатление, что ты был не совсем в себе оттого, что твои приключения закончилось. Да и мы в «намордниках» работали, одни глаза торчали.

Вот, значит, как? Но, признаться, я действительно в тот день испытывал очень сильные эмоции.

Что же касается «моды на отдых», то оказалось, что я действительно отстал от жизни. Помимо валяния на «пляже» около бассейна, продолжающего действовать кабака и рыбалки на Лимане, модным стал «этнотуризм». Проще говоря, пикники неподалёку от ближайшей к Базе деревни, жители которой очень быстро уловили потребность «людей света» не только расслабиться на природе, но и познакомиться с жизнью аборигенов. Скорее всего, в объёмах хорошо известных мне по Франции и Африке ресторанов «а-ля рюс» с матрёшками, балалайками и каким-то чудом попавшими в те места чугункАми. «Для придания национального колорита».

Мне, конечно, после Африки, а также жизни среди гелонов и гелоров этот «колорит» в печёнках сидит, но Софье и её коллегам-медикам было интересно. И её предложение «отдохнуть на природе» те встретили с энтузиазмом, а мне пришлось соглашаться. Не нравилось другое — то, с какой оперативностью Сонька решила меня «влить в родной коллектив». Пусть и ехали на пикничок лишь восемь человек, среди которых только трое мужиков. Включая доктора-травматолога, взявшего с собой подружку из числа «штабных», и дружка-водителя одной из медсестёр. Всё-таки, в силу «плавающего» графика персонала и обстоятельств (приличная толпа «иностранцев» в «караван-сарае») медсанчасть продолжила работать в обычном режиме. Вот тот самый водила, переправив на плашкоуте через Сплавную пассажирскую «Газельку», и отвёз всю толпу к ближайшей туземной деревушке по уже достаточно наезженной дорожке.

Меня удивило то, что на деревянной халупе, стоящей при впадении в Сплавную небольшой речушки, текущей с гор, красовалась вывеска на русском языке: «Шашлык». Представьте себе: круглое сооружение из вкопанных в землю наподобие частокола брёвен, перекрытое сверху «копной» соломы, а над проёмом, служащим дверями, прикреплена мощная, широкая доска с выжженными русскими буквами. Доска явно не выпиленная, а полученная примитивным способом, раскалыванием исходного бревна клинышками. Чуть в сторонке, под грубым навесом, большой каменный очаг с дымящейся трубой и стоящими на нём разнообразными кастрюльками земного производства. Неподалёку от воды — ещё один навес на четырёх столбах, дающий прекрасную густую тень, под которым длинный стол из толстых плах и такие же монументальные лавки.

— Где будем сидеть? — первым делом задал вопрос водитель, представленный всем как Васёк. — Можно в общем зале, а можно в беседке.