Потерявшийся

А это уже основы философии, замаскированные под прото-религию. Вот, значит, что обозначают эти «скульптуры» в храме и на «божничке» в помещении гелского «этнокабака»! Нет, непросты были «Старые Люди». Очень непросты!

— Даже наша Река: рождается беспомощным ручейком, сливается с другими речками, даёт жизнь лесам, а потом дряхлеет, впадая в лиман и умирает в море.

— Почему они ушли?

— Они были стариками. Старым народом. Своих детей у них рождалось очень мало, а от гелов вообще не рождалось.

Опаньки! Тебе, Александр Михайлович, ничего это не напоминает? У тебя же самого однозначно не будет детей ни от Оне, ни от Заты, ни от какой другой туземки. Хотя, конечно, это не стопроцентный признак инопланетности «Старых Людей». Вон, насколько я помню по Африке, у негров с китайцами тоже большие проблемы с рождением потомства.

— Мы были не очень прилежными учениками, недолюбливали их. А потом и вовсе пришли Рыжеволосые, которые стали их убивать при каждой встрече.

— Почему?

— Не знаю. Убивали — и всё. Тогда уцелевшие Старые Люди построили очень большую лодку и уплыли в море. Мы, гелы, моря боимся, никогда из лимана не выходили в него. Наши родные места — горы, а не море или степь.

— А у Старых Людей?

— Они везде могли жить. И в горах, и в степи. И по морю плавать могли. Мы даже сначала думали, что вы — вернувшиеся потомки Старых Людей. Но вы другие. И письмена у вас другие.

— А от Старых Людей остались письмена?

Насколько я знаю, в храме на Большом острове никаких надписей не осталось. Ответ Мола объяснил и это.

— Рыжеволосые не только убивали их, но и уничтожали все их письмена. Но про этот храм они не знают, и в нём сохранились какие-то чёрточки и крючки, выбитые на стене Старыми Людьми.

После передышки идти стало ещё труднее, поскольку ручеёк, зажатый горами, катился сверху под куда более крутым уклоном. И километра три до маловодного, но донельзя шумного порога, почти водопада, мы шли почти полтора часа.

Поразило меня другое. Там, где порог заканчивался, прямо между камней, мимо которых нёсся поток, сквозь чистейшую воду были видны лежащие на дне золотые самородки. Небольшие, в основном, не превышающие размеры воробьиного яйца.

— Это же золото! — указал я на них Молу. — Собрав их и отдав нам, ты бы мог купить очень много ценного.

— Я и купил. И построил то, что вы называете «Шашлык». Сколько мне нужно было, столько и купил. Нужно будет ещё, когда вырастет Ваву и соберётся замуж, соберу ещё. И ты собери, когда будем идти обратно.

Удивительно, что гелы при наличии такого места моют золотой песок по берегам Сплавной, а не берут здесь самородки. Ведь увиденное мной, скорее всего, лишь малая часть того, что может скрываться под мелкими камешками.

— Храм Старых Людей забыли почти все. Сюда хожу только я, — пожал плечами старик. — Идём. Осталось уже совсем немного.

А вот недо-водопад огибала уже тропка. Едва заметная, но явно специально проторённая.