Десять жизней Мариам

22
18
20
22
24
26
28
30

Это правда.

– Зато я не хочу, – хмыкнула я, переливая остывший отвар в банку.

Лицо Иеремии потемнело, как небо перед грозой.

– Ты женщина, дочь Евы. И языческая ведьма. – Его голос прогремел надо мной, как гром, исполненный яда и зависти.

– Ты и перед Джеймсом называешь меня языческой ведьмой?

Иеремия фыркнул.

– Нет, – ответила я сама себе. – Нет, этого ты себе не позволяешь.

– Ты его заколдовала, порчу навела! Он не слушает никого! – выкрикнул Иеремия.

– Ну и дурак же ты!

– Я молюсь за душу Джеймса, – продолжал проповедник. – И советовал ему не жениться на тебе. Ибо ты осквернишь его.

– Оскверню?! Да это ты своими горькими словами и кислым лицом сейчас оскверняешь мои снадобья.

– Святой Павел говорит, что женщины не должны…

– Святой Павел не рожает детей, а вот некоторым… женщинам приходится делать это для него и для всех остальных мужчин, которых я знаю. Так что, коль ты пришел не за мазью или отваром для Роды, учти: у меня полно работы. У Махалы ребенок вот-вот запросится наружу, надо подготовиться. А может, тебе что-нибудь дать от твоего вечно урчащего живота?

– Не смей насмехаться над Богом, женщина! – заорал Иеремия, замахиваясь: то ли ударить собрался, то ли напугать и власть свою продемонстрировать.

Я потянулась, как могла, повыше, изо всех сил удерживаясь, чтобы не схватить ближайший горшок и не швырнуть ему в голову.

– И давно ты стал богом? Пошел вон.

Для человека, который считал всех женщин ниже себя, Иеремия отозвался довольно вяло и не сразу. Глаза у него расширились, затем он фыркнул и переступил через порог. Я засмеялась, увидев, как поспешно он пустился наутек по грунтовой дороге – словно за ним гнался дьявол, и мой, и его.

* * *

– Тебе не следовало этого делать, – сказал мне Джеймс позже, когда мы остались одни.

– Чего? – уточнила я. – Смеяться над ним?

Лицо у Джеймса было мрачным, он будто ждал, что Бог Иеремии или еще какой-нибудь вот-вот мимоходом покарает его слепотой или чумой.