Это ведь он пришёл. Он хотел поговорить.
Милости прошу. Велком.
Зыстыв у двери Мазерати, опять колеблюсь. Замкнутое пространство. ЕГО пространство. Мне очень не хочется садиться в машину Захара. Я больше не чувствую себя с ним в безопасности. Но ещё больше мне не хочется привлекать внимание коллег и рядовых посетителей детской комнаты.
Забираюсь в салон. Захар включает зажигание. Делает тише музыку, прорвавшуюся из динамиков.
Сразу же отворачиваюсь к окну. Не могу на него смотреть. Не хочу. Зачем он вообще пришёл? У меня только всё начало налаживаться.
— Аля… — тихое.
Сжимаю челюсти. Я больше не позволю себя обмануть. Пусть тренирует свои приёмы на ком-нибудь другом.
— Говори, что хотел. И я пойду.
Молчит. До меня доносится свистящий звук его дыхания. Произносит скрипуче, как будто с усилием выталкивая из себя слова.
— Я не умею извиняться.
— А есть за что? — голос звучит стервозно, неожиданно для меня самой.
Не реагирует. Продолжает настырно.
— То, что произошло… Ты поняла всё неправильно.
— Серьёзно? А как это можно ещё понять? — мой тон так и сочится сарказмом.
— То, что я сделал…
Перебиваю.
— Захар. Тебе не идёт извиняться. Что бы ты ни сказал сейчас, это не имеет значения. Ты сделал то, что сделал. Я просто не понимаю, зачем всё это!.. — голос ломается.
Обернувшись, смотрю на него внимательнее. Он выглядит напряжённым. Глубокая складка в межбровье. Эта щетина… Спортивный костюм. В будни? В глазах читаю отчаяние. Или мольбу?
Это ожидаемо выбивает меня из равновесия.
— Ради Бога… — чувствую, как подступают слёзы.