Единственное число любви

— В поликлинику…

— А как ваш муж относится к поздним возвращениям? — спросил Кирилл, уже подавая мне в прихожей пальто. — Или он тоже врач?

— Мой муж действительно был врачом.

— Был? — переспросил он испуганно.

— Да, но теперь он… занимается другими вещами. И мы уже давно не вместе. — На самом деле я давно не интересовалась, чем занимается Игорь.

— Извините, — сказал Кирилл и виновато попрощался.

Назавтра я узнала, что число больных с симптомами гриппа удвоилось, но до пика эпидемии, по-видимому, еще далеко. Главврач, сам проводивший утреннюю планерку, сообщил статистику осложнений, подтвердившую мои наблюдения, а в заключение, пожелав всем присутствующим сохранить работоспособность, попросил лояльно относиться к практикантам и при этом посмотрел в мою сторону. В ответ я улыбнулась ему насколько могла очаровательно.

Взамен рыженькой мне прислали бесцветную крыску в очках. Едва взглянув на нее, я поняла: эта уж точно не ворвется в мой кабинет в истерике. Ее вопросы были разумными, ответы она выслушивала внимательно, записывая что-то на листочек в клеточку, а на мои безобидные шутки, которые обычно облегчают контакт, ни разу не улыбнулась. Когда я отправила ее в регистратуру, моя медсестра, присутствовавшая при разговоре, только вздохнула.

Готовясь к приему, мы пили с ней крепкий кофе и обсуждали предстоящие дела. Я просмотрела перечень повторных квартирных вызовов. Из больных, у которых я побывала вчера, в поликлинику уже позвонили двое: к пожилому сердечнику ночью выезжала неотложка, а полная тридцатилетняя дама, чей цвет лица мне сразу не понравился, вдруг почувствовала какие-то непонятные боли. Обоих я решила навестить в обед, между утренним и вечерним приемами, а на новые вызовы отправить крыску.

День выдался тяжелым, последнего больного я приняла в полдесятого вечера и домой вернулась совершенно без сил. В квартире было холодно. Включив чайник на кухне и обогреватель в комнате, я сбросила с себя одежду, надела пижаму, забралась на диване под плед и, видимо, сразу же задремала.

Я проснулась, когда на часах было полвторого. Полусонная, достала постельное белье и потащилась в ванную, чтобы принять душ, а встав под теплую струю, вдруг отчетливо вспомнила, что только что видела во сне Кирилла. И теперь какие-то детали сна дразнили меня, ускользая прежде, чем мне удавалось их осознать. Но на душе было почему-то радостно. Удивительно: проснувшись утром по звонку будильника, я поняла, что это радостное ощущение все еще живет во мне. Сделав несколько упражнений, на что меня хватало далеко не всегда, я завтракала и думала о Кирилле, которого должна была сегодня увидеть.

…Волнуясь, я позвонила в уже знакомую обшитую деревом дверь. Улыбка открывшего мне хозяина была радостно-смущенной, и я сразу почувствовала себя… как-то очень уютно. Наверное, слишком уютно. Стараясь, чтобы это не отразилось на моем лице, я пошла мыть руки, успев по дороге задать Кириллу несколько вопросов о самочувствии.

Я видела, что ему лучше. Кашель стал мягче, явного жара не было, но капельки пота на лбу сказали мне, что до выздоровления еще далеко. Странно, если бы было иначе.

На этот раз мой больной встретил меня не в халате, а в сером спортивном костюме. Постельное белье с кровати было убрано, здесь лежали плед, какие-то книги и несколько номеров журнала «Искусство кино».

Я попросила его раздеться, выслушала сердце, простучала легкие.

— Вы научились пользоваться термометром, который я вам оставила в прошлый раз?

— О, да я просто не выпускал ваш подарок из рук!.. — Это прозвучало, на мой вкус, пошловато.

— И что же? — спросила я довольно сухо.

— Тридцать шесть и восемь, — доложил он.

— Радоваться рано. Недолеченный бронхит может привести к тяжелым осложнениям, так что еще пару дней вам придется полежать…