В статье следующего года Тейлор подчеркивает, что Уивер с коллегами из NBC верили, что «коммерческое телевидение должно использоваться для просвещения зрителей Соединенных Штатов… что американское коммерческое телевидение с его способностью завладеть вниманием аудитории должно послужить потребности нашего народа узнать больше о мире, в котором он живет».
Мы убеждены, что идея просвещения, идея расширения горизонтов, идея ответственности, идея информации и культуры должны присутствовать в каждой программе, которую мы создаем… Нет передач, не способных время от времени вносить вклад в интеллектуальное обогащение тех, кто смотрит телевизор… [Наш план] основан на уверенности в том, что американцы жаждут знаний и что материалы, предоставляемые реальностью, увлекательны и неистощимы. Наша задача – применить инструменты шоуменов ко всему богатству этих материалов, включающих в себя не только текущие события, но также и историю, естественные и гуманитарные науки.
Как выразился Дэвид Сарнофф (в речи, которую для него, скорее всего, написал Уивер, прежде чем Сарнофф присвоил эти идеи, а потом зарыл их в землю, а от Уивера избавился):
В просвещении великой нации телевидение может стать величайшей силой из всех когда-либо известных. Наш народ голоден до саморазвития, самосовершенствования. Мы даем ему недостаточно пищи.
Применение инструментов шоуменов к миру фактов, истории, искусства, естественных и гуманитарных наук – первый творческий вызов. И та медиакомпания, которая сначала сосредоточится на этой задаче, станет компанией будущего[204].
Уивер так и не реализовал свои идеи: его самого и его соратников по операции «Лобные доли» попросили уйти с работы. То был еще один поворотный момент для Вселенной монстров – как те, что в своей прощальной речи несколько лет спустя, в 1958 г., Эдвард Р. Марроу упоминал в выражениях, вряд ли приятных лидерам индустрии СМИ, многие из которых присутствовали в зале. Марроу – можете послушать его речь, аудиозаписи еще сохранились – говорил о «постоянном страхе» перед тем, что радио и телевидение «делают с нашим обществом, нашей культурой и нашим наследием». Он говорил о повсеместных «свидетельствах упадка и отстраненности, даже бегства от реального мира» – и о том, что в прайм-тайм на телевидении присутствуют «лишь эпизодические и мимолетные упоминания того факта, что наша нация находится в смертельной опасности».
Линкольн мог бы выразиться схожим образом.
Мы участвуем в великом эксперименте, и он покажет, способно ли свободное общественное сознание придумывать и применять методы, с помощью которых управляют делами нации. Мы можем потерпеть неудачу. Но в вопросах информации мы сами чиним себе ненужные препоны.
Давайте устроим небольшую конкуренцию не только в продаже мыла, сигарет и автомобилей, но еще и в информировании публики, нервной, подозрительной, однако открытой к восприятию. Почему бы каждой из двадцати – тридцати больших корпораций, доминирующих на радио и телевидении, не решить, что они каждый год будут пропускать парочку эпизодов своих регулярных передач и передавать их время телеканалам со словами: «Это всего лишь крошечная часть наших доходов, которые мы жертвуем обществу. Сегодня мы не станем пытаться продать автомобили или сигареты – это просто жест, символизирующий нашу веру в важность идей». Телеканалы должны будут – и мне кажется, так они и сделают, – оплатить стоимость передачи. Имена рекламодателей, спонсоров укажут в благодарностях, но сами они никак не станут влиять на содержание передач. Это что, запятнает имидж корпорации? Акционеры возмутятся? Думаю, что нет. Ведь если постулат, на котором зиждется наше плюралистическое общество, – суть его, как я понимаю, в том, что, если людям дать достаточное количество неразбавленной, не выхолощенной информации, они каким-то образом и довольно скоро обдумают все трезвым умом и придут к правильному заключению, – так вот, если этот постулат неверен, то не только имиджу корпорации, но и самим корпорациям, и всем нам крышка.
Давайте хотя бы иногда громко говорить о важности информации. Давайте помечтаем о том, что когда-нибудь в субботу вечером вместо развлекательного шоу Эда Салливана мы увидим критическую программу о состоянии американского образования, а через две недели вместо комического шоу Стива Аллена услышим анализ политики Штатов на Ближнем Востоке[205].
И конечно, несколько лет спустя выступил с речью Ньютон Миноу, который, говоря о том, что показывают и что не показывают на американском телевидении, называл его «громадным пустырем»[206].
Уиверу, как и поколениям Лоуэллов, выдалась возможность самому обратиться к Комиссии Карнеги, созванной Киллианом. Его пригласили выступить на бостонском заседании 18 марта 1966 г. Он сразу приступил к делу. «В наши революционные времена, – сказал он, обращаясь к членам комиссии, – коммуникации слишком важны, чтобы относиться к ним исходя из интересов сохранения сложившегося статус-кво».
Сегодня каждый человек технически может посещать все мероприятия, церемонии, фестивали, концерты, лекции, музеи, университеты в мире; может найти аудио и видео на любые темы, которые хочет изучить; может с помощью новых аудиовизуальных источников расширить свои интересы и познания в любых сферах, до сих пор охваченных только книгами, газетами, журналами и пластинками; может получить то, что никогда не было доступно на коммерческом телевидении из-за слишком высокой цены (новые пьесы и фильмы), слишком большого влияния кассовых сборов (спортивные мероприятия и тому подобное), из-за того, что развлечение не подходило по времени или размеру аудитории (фестивали, подробные репортажи о культурных событиях и происходящем в мире, образовательный материал, новости, детальные информационные передачи), или из-за того, что образовательной системе, финансируемой на пожертвования, такое не по карману.
Что нам нужно обеспечить, говорил он, так это
доступ к сокровищнице знаний человечества для каждого гражданина. Наша следующая цель должна быть в том, чтобы любой взрослый человек мог учиться до самой смерти. Нужно разрешить использование материалов в школах, и в учебный план нужно включить знакомство детей с нашим культурным наследием: драматические спектакли, оперы, балеты, концерты должны записываться великими мастерами в великих бастионах культуры и показываться по телевидению как для школьников, так и для взрослых[207].
Комиссия Карнеги состояла из лучших и умнейших. Киллиан с коллегами пригласили Джеймса Конанта, бывшего ректора Гарварда; Ли Дюбриджа, ректора Калифорнийского технологического института; писателя Ральфа Эллисона; Джона Хейса, посла США в Швейцарии; Дэвида Генри, ректора Иллинойсского университета; Овету Калп Хобби, председателя совета директоров газетной компании Houston Post; Дж. Келлама, президента техасской телекорпорации; Эдвина Лэнда, изобретателя и президента компании Polaroid; Джозефа Макконнелла, президента компании Reynolds Metals; Франклина Паттерсона, ректора Гэмпширского колледжа; Терри Сэнфорда, бывшего губернатора Серверной Каролины; продюсера Роберта Саудека; пианиста Рудольфа Сёркина и Леонарда Вудкока, вице-президента американского профсоюза рабочих автомобильной индустрии.
Комиссия составила двенадцать рекомендаций, призванных «развивать и упрочивать» образовательное телевидение:
1. Совместными усилиями на федеральном уровне, уровне штатов и локальном уровне улучшить оборудование, обеспечить адекватную поддержку индивидуальных образовательных телеканалов и увеличить их число.
2. Конгрессу безотлагательно санкционировать учреждение федеральной неправительственной некоммерческой корпорации, которая будет уполномочена получать и распределять государственное и частное финансирование, направленное на расширение и улучшение программ общественного телевидения.
3. Вышеупомянутому учреждению «поддерживать как минимум два национальных продюсерских центра» и свободно заключать контракты с независимыми продюсерами, чтобы подготовить программы общественного телевещания для телеканалов.