Новое Просвещение и борьба за свободу знания
Философ Юрген Хабермас говорит о новых методах, с помощью которых мы можем непосредственно менять к лучшему структуру власти в обществе и совещательную политику по всему миру через СМИ[191]. Именно по этой причине (две другие – жадность и деньги) сражения за контроль над СМИ ведутся так жестоко. Как уже отмечалось выше, во время самого значительного после Второй мировой войны исторического потрясения – краха Советского Союза – кровь лилась только у подножия телебашен в Бухаресте, Вильнюсе, Москве, когда велись яростные битвы за телевидение и за его освобождение, – это средство массовой информации родилось в период Холодной войны и впервые с тех пор должно было стать свободным. Хронику борьбы за телевидение вели разные историки и репортеры, но она чрезвычайно важна для нашей темы. Чтобы размышлять о будущем интернета, нужно смахнуть пыль, которой она покрылась.
«Как вышло, что нашей нации навязали?..» Совсем недавно возникла неотложная необходимость дать отпор совершенно новому, еще более могущественному левиафану – тандему государственной подачи новостей и власти частного сектора. Империя Fox News, изначально оппозиционного канала, свободного от лжи и недомолвок, во время президентства Дональда Трампа превратилась в канал исполнительной власти, и впервые в американской истории у нас появились – де-факто, если не де-юре – государственный телеканал и капилляры видео, радиоволн, изображений и текстов, произрастающие из сердца и артерий этого чудовища. Fox News более 200 месяцев занимал положение главного телеканала страны и в 2018 г. достиг своего наивысшего рейтинга[192]. Попытка исказить идею публично доступной документации, то есть независимого источника фактов, произвела на свет то, что историк и критик Джей Розен назвал «авторитарной новостной системой», хотя тут же добавил, что нам не хватает языковых средств, чтобы о ней говорить[193]. Но у нас они есть. Эта система – генеральная репетиция для тоталитарной системы контроля над мыслью, и мы медленно движемся к тому сближению, о котором многие мечтают – правда, только в антиутопиях. Этот шокирующий поворот – не конец истории, как объявляли люди в конце Холодной войны, а звон, возвещающий начало конца нашей демократии и свобод. Спасибо рейгановскому дерегулированию систем коммуникации да и вообще всей экономики и культуры – больше нет тех социальных стандартов и норм, которые защищали нас в спокойные времена от подобных чудовищных посягательств[194]. Выражаясь в рамках профессиональной лексики, можно было бы сказать, что это – провал. Но на языке новой эпохи Просвещения мы скажем, что это…
…Вселенная монстров[195].
«Как манипулировали нашей нацией?..» Ту рецензию Барноу написал на замечательную книгу Роберта Макчесни «Телекоммуникации, СМИ и демократия», в которой он рассказывает о том, как мы потеряли контроль над системой вещания[196].
«Как вышло, что вещание, зависящее от рекламы, – пишет другой историк, – стало главным пользователем наших радиоволн?»[197]
Хотя книга, которую вы сейчас читаете, посвящена не истории телевидения, корни нашей проблемы со СМИ и коммуникациями уходят в историю, в период, когда коммерческая система сформировала текущую ситуацию, – а она всегда ее формирует, если предоставить ее самой себе и не противостоять ей. Попытки контролировать структуру медиа привели к результатам если и не схожим с результатами нашей внешней политики и выкидыванием триллионов долларов на войну не с той страной, то хотя бы способным принести американцам достаточно дискомфорта, чтобы побудить их проявлять больше интереса к политике, которая ими управляет. Нет нужды говорить, что, когда средство массовой информации начинает получать прибыль от рекламы и его доходы начинают от нее зависеть, оно превращается в коммерчески ценный актив (посмотрите на YouTube), и в итоге частные коммерческие интересы неизбежно сталкиваются в общественными.
Это значит, что любые попытки сделать СМИ общественными, подстроить их под интересы общества, создать актуальную модель распространения информации, чему изначально должны были способствовать законы об авторском праве, принятые до появления рекламы, встречают сопротивление.
Неудивительно, что вся история наших медиа (да и не только наших) представляет собой идущие одна за другой волны дерегулирования там, где появляются регулирующие нормы, призванные защитить общество. Макчесни с его новаторским исследованием этих вечных откатов и стоящих за ними ныне повсеместных коммерческих интересов многое сделал для того, чтобы мы лучше понимали такую закономерность. Последовательно, пошагово он показывает, как с помощью взяток, шантажа, лоббирования, пиратства коммерческие интересы чинят препоны интересам общественного образовательного вещания, а также стремятся уничтожить свидетельства «борьбы и дебатов о контроле и структуре» в американской индустрии СМИ. Так происходит сразу после того, как кто-нибудь в очередной раз призывает поставить кино на службу гражданам, и в результате все это приводит, по формулировке Макчесни, к возникновению «доминирующей парадигмы вещания в США, согласно которой контроль эфира коммерческими СМИ воспринимается как нечто незыблемое и не подлежащее законотворческой дискуссии»[198].
Из-за систематичности подобных кампаний любые попытки правительства урегулировать возникающий статус-кво воспринимались как «потенциальная угроза [для новых СМИ] выродиться в ужасную систему государственной цензуры, что бросит самую постыдную тень на демократию». «Всего лишь дать государству право регулировать СМИ», утверждалось в 1936–1937 гг., это все равно что «"воздвигнуть гильотину", и если возникнет "национальная истерия", она почти несомненно приведет к тому же, что случилось со СМИ в нацистской Германии»[199]. Все равно. Реформы оказались задушены на корню, все попытки их проведения вычеркнуты из нарратива победителей, и мы пришли к «доминирующему консенсусу» – как будто так всегда и должно было быть. Примерно в 1938 г. глава радиокомпании RCA Дэвид Сарнофф представил американской аудитории через принадлежавшую компании сеть радио-, а потом и телеканалов NBC свое триумфальное видение коммерческого вещания в Америке и, умалчивая о пятнадцати годах борьбы, заявил:
Наша система вещания такая, какая есть, потому что действует в рамках американской демократии. Это свободная система, потому что у нас свободная страна. Она находится в частных руках, потому что частная собственность – одна из наших национальных доктрин. Она финансируется частными лицами через спонсирование отдельных программ и не требует никаких затрат от слушателя, потому что у нас свободная экономическая система. Ради ее установления не потребовалось принимать специальных законов. Она уже была заложена в американской системе, готовой к приходу радиовещания[200].
Бретт Сэмюэлс. Толпа на митинге Трампа скандирует «Отправьте ее назад» в адрес Ильхан Омар. The Hill, 17 июля 2019 г., https://thehill.com/homenews/administration/453633-trump-rally-crowdchants-send-her-back-about-omar
Пятнадцать – двадцать лет прогрессивные деятели американского общества решительно сражались против интересов, которым по своей природе – природе наследственного капитала и ресурсов, им аккумулируемых, – было положено пережить любого. Жестокие битвы, которые они вели, так же важны для нашего национального самосознания, как американская революция, Гражданская война 1861–1865 гг. и борьба за гражданские права в 1960-х. Сегодня, когда мы смотримся в зеркало наших экранов, какими смехотворными кажутся эти страхи 1930-х гг.! Каким смехотворным кажется опасение, что регулирование СМИ приведет к фашизму, когда унаследованные нами нерегулируемые медиа транслируют в прямом эфире митинг, который возглавляет самый могущественный человек в мире, чьи сторонники громогласно заявляют о своем неприятии других рас и национальностей, и все это показывается на самом рейтинговом телеканале страны, а видео потом свободно расходится на нерегулируемых платформах коммерческих соцсетей! Как смехотворно в свете этой истории считать, что угроза фашизма исходит от регулирования СМИ, когда очевидно, что она стала результатом отказа их регулировать.
Борьба велась не только за пределами телевизионного бизнеса. Светочи надежды сияли и внутри него самого. В 1950-х гг. топ-менеджеры NBC – под предводительством Сильвестра «Пэта» Уивера, отца актрисы Сигурни Уивер, – попытались изменить индустрию изнутри и превратить ее в «просветительское телевидение», как они это называли и чем это и было по сути, а именно попытались показывать в часы пик программы о музыке, живописи, науке и других интеллектуальных и духовных предметах. Уивер написал длинную пояснительную записку – когда он уходил с NBC, в его кабинете лежало сорок томов пояснительных записок и манифестов[201], почти все с подобными призывами: «Давайте осмелимся думать и давайте думать смело»[202].
Уивер видел в телевидении неимоверный потенциал: он верил, что оно может стать проводником для человеческого разума, как пишет его биограф; Уивер считал, что его миссия – обогатить воображение, мировоззрение и опыт каждого зрителя и «проапгрейдить человечество». Он писал о зрителях такого телевидения:
Каждый сможет гулять по кратерам Луны, смотреть на бурлящую лаву Везувия, сидеть среди руин Лептиса-Магны, наблюдать племенные пляски и бродить по коридорам муравейника…
Наступает новая эпоха Просвещения… В течение следующих пяти – десяти лет будет сформулирована новая позитивная гуманистическая философия. Новое понимание космоса – новая космология – ведет нас к грандиозным последствиям… Я хочу, чтобы сценаристы и продюсеры отказались от циничного торгашества и задумались[203].
Эти воззвания дошли до нас во всех подробностях. Дэвидсон Тейлор, директор по связям с общественностью NBC, помогал Уиверу донести его планы до компании. Как пишет историк телевидения того периода, манифест Тейлора и Уивера о «просвещении через телевидение», написанный в сентябре 1951 г., призывает к «реализации философии просвещения на трех уровнях»:
На первом уровне предлагалось сделать программы, которые принято считать общественно значимыми, всецело информационными, образовательными или культурными. К ним относились новости, документальное кино, трансляция важных мероприятий, познавательные передачи, дебаты, ток-шоу, репортажи с места событий, религиозные программы…
На втором уровне просветительского телевидения в регулярные передачи, которые создавались как развлекательные, будут включаться элементы «не только развлекающие, но и обучающие». Этот план требовал, чтобы продюсеры… не забывали… что окружающий мир увлекателен сам по себе. Примерами могут послужить сериал «Театр Филко», образовательные и культурные вставки в таких сериалах, как «Кукла, Фрэн и Олли» и «Звездный театр Тексако» Милтона Берла, или ток-шоу «Мы, народ».
Третий уровень представляет собой план, который Пэт Уивер ранее назвал операцией «Лобные доли». (В дальнейшем так стали назвать все планы «просветительского телевидения».) Этот проект должен был столкнуться с самым большим сопротивлением рекламодателей, а суть его заключалась в том, чтобы каждая коммерческая программа, выходящая в прайм-тайм, «один раз в течение весенних и осенних месяцев показывала целый эпизод, отведенный просвещению». NBC предлагала, чтобы такие эпизоды оплачивались постоянными клиентами, потому что «они увидят, как важно их участие… для связей с общественностью и для их обязательств перед аудиторией».