Новое Просвещение и борьба за свободу знания
Возможно, разговор идет не только о том, чтобы знание стало доступным. Не только о стихийном стремлении активистов, каким бы оно ни было благотворным, сделать цифровые ресурсы знания свободными, облегчив их копирование и распространение. Возможно, нужно более масштабное и глубокое обсуждение (которое теперь уже наконец-то начато) необходимости отказаться от неолиберальных подходов в действиях и вопросах финансирования, доминирующих в дискурсе об образовании и благотворительности, в пользу поддержки некоммерческой деятельности через благотворительность. Ларри Крамер, президент Фонда Хьюлеттов, писал: «Превалирующее сегодня мировоззрение, называемое неолиберализмом, больше не справляется. Как бы хорошо эта консервативная идеология свободного рынка ни подходила концу XX века, получив тогда повсеместное распространение, она не смогла предоставить удовлетворительные решения таких проблем, как неравное распределение благосостояния, стагнация доходов, экономические потрясения, вызванные глобализацией, потеря людьми работы и потеря экономической безопасности, вызванные технологиями и автоматизацией. Хуже того, она стала одним из главных прибежищ радикалов»[262].
Далее Крамер пишет о неолиберальной идеологии и сопутствующих ей извращениях:
Ее ключевые положения таковы: общество состоит из отдельных индивидов, действующих рационально и конкурирующих в продвижении собственных интересов; такое их поведение в сумме приводит к росту общественного благосостояния и наискорейшему росту экономики. Свободные рынки, следовательно, используют общественные ресурсы наилучшим образом, и государства должны вмешиваться в их работу только для того, чтобы предотвращать отказы в работе рыночных механизмов. Существуют разногласия относительно того, что именно считать отказами, а также каким образом и в какой момент нужно их исправлять, но в целом правительства и политики принимают такие положения (что отразилось, например, в Вашингтонском консенсусе). Сегодня этот консенсус рушится. Неолиберальная политика только поспособствовала неравному распределению богатств и не предлагает никакого решения относительно негативных последствий глобализации и возникновения новых технологий, таких как роботы и искусственный интеллект.
Многие видели в самом интернете «движущую силу открытости и возможностей», и это сохраняется, но теперь приходится иметь дело с фактом: все мы были вовлечены в создание того, что сейчас выглядит как «неолиберальная, коммерческая, приватизированная» сеть, онлайн-мира, где «практики привлечения сторонних источников информации в публичном секторе способствуют приватизации того, что мы раньше считали общественным достоянием»[263]. Реклама, как сказал Итан Цукерман, – «первородный грех сети». «То, что интернет стал „падшим“», утверждает он, есть «прямое, пусть и непреднамеренное, последствие решения использовать рекламу» – коммерческую рекламу – «как основную модель поддержки онлайн-контента и услуг»[264]. Во имя того, чтобы сделать мир, как говорилось в заявке Facebook на проведение IPO, «более свободным и открытым», мы также создали… Франкенштейна[265]. В результате любая информация от Массачусетского технологического института, музея, газеты, общественного телеканала или какого-нибудь чудака, «претендующая на наше доверие», на самом деле – «отражение интересов рекламодателей, предоставляемое пользователю посредством цепочки шагов (алгоритмов), воплощенных в виде программного кода, и принимаемое за самоцель»[266]. В результате информация доставляется пользователю в крайне нерегулируемой, в основном коммерческой мультимедийной среде, благодаря успеху неолиберальной идеологии, лишенной любого значительного контроля со стороны правительства/регулятора. Давайте вспомним, что Google и ее компания-учредитель Alphabet потратили на лоббистов в Вашингтоне больше, чем любая другая корпорация в Америке[267].
Сейчас в распространении мультимейдиного контента мы почти полностью зависим от сторонних коммерческих организаций (Google/YouTube, Amazon CloudFront, Vimeo)[268]. Разве это в наших интересах? В июне 2018 г. записи OpenCourseWare – проекта Массачусетского технологического института по публикации материалов всех курсов в свободном доступе, во многих отношениях важнейшего образовательного видеоресурса, – оказались недоступны миру на целых десять дней. YouTube изменил условия предоставления услуг, предварительно не уведомив об этом, и до окончания спешных переговоров вместо роликов от Массачусетского технологического института на сайте виднелись черные прямоугольники.
Видео Массачусетского технологического института исчезают с YouTube. Июнь 2018 г.
После того как видео были отключены, один из комментаторов написал: «Все эти лекции можно найти на Archive.org… В связи с чем предлагаю Массачусетскому технологическому институту начать транслировать видео через P2P и высвободить нас из щупалец YouTube. Эта ситуация должна заставить институт перестать полагаться исключительно на YouTube… Разве Массачусетский технологический не должен стоять во главе развития P2P-стриминга? (Спрашиваю вслух.)»[269]. В свете этого происшествия стоит упомянуть о том, что и «Демократия сейчас!», и «Открытый разум», равно как и прочие некоммерческие образовательные видеоколлекции, работают с Архивом интернета – мощным узлом нашей сети. Архив интернета помогает тем, что обеспечивает пакетную загрузку видео систематически[270].
Ларри Крамер из Фонда Хьюлеттов пишет:
Академия стала намного больше [чем в конце 1940-х гг.], она более специализирована и неоднородна, тогда как доверие общества к тому, что она делает, уменьшилось. Число журналов, где можно печататься, многократно возросло. Наши медиа разрознены и политизированы, а стандарты для оценки точности фактов, не говоря уж об интеллектуальном качестве, размылись. Все больше идей и доводов распространяется через интернет, а там решение, что нам показывать, а что нет, передоверено нерегулируемым СМИ, а теми руководят алгоритмы, созданные, чтобы увеличить выручку от рекламы.
Какими же тогда должны быть отношения между создателем/распространителем знания и коммерческой архитектурой сегодняшнего интернета, а также между ними обоими и еще более масштабной архитектурой общественной пользы? Историк Стэнфордского университета и борец за открытый доступ Джон Виллински, изучая отношение научного сообщества к правами, лицензиями и публикациями за последнее тысячелетие, писал, что «попытки расширить и усовершенствовать доступ – с помощью переписываний и переводов, бумаги и печати, библиотек и академий – были в числе самых постоянных и изобретательных действий институтов знания»[272]. Нам следует всегда помнить о связи наших трудов со всеобщим достоянием или, точнее, всегда подвергать сомнению те права и лицензии, которые ограничивают доступ к академическому знанию. Другой ученый просит нас именно об этом, просит освободить больше университетских знаний, а потом
…представить [как энергия сети]… выплеснется не только на культурные артефакты XX века, но и на мир литературы. Подумайте о людях, которые будут исследовать Бастера Китона, или литературных классиков 1930-х, или фильмы о Второй мировой войне, или документальную съемку о повседневной жизни афроамериканцев в эпоху сегрегации, или музыку времен Великой депрессии, или записи терменвокса, или лучшие водевили. А еще о тех, кто увлечен историей Гражданской войны 1861–1865 гг., анализом произведений Диккенса, последними исследованиями в области глобального потепления или болезнью Тея – Сакса…
«Где теперь границы академического знания?» – спрашивает он[273]. Открытость как константа – это хорошо, и ее рост как естественный закон институтов знания может быть основанием для оптимизма. И с течением времени искусственный интеллект и сопутствующие ему явления поставят перед нами уже другие вопросы о морали, этике и правах человека – наверняка более важные, чем те, что связаны с Google, Facebook и Apple и владеют нашими умами сегодня.
Задача, с которой мы столкнулись, состоит вот в чем: как построить для знания наилучшее будущее? Но условия для нее задает стоящий перед нами кризис – эпистемологический кризис, кризис знания, кризис правды, вызванный предоставленной самой себе, в основном коммерческой медийной экосистемой, причем сама она – порождение неолиберального проекта, в рамках которого дерегулируются медиа и технологии и в то же время подвергаются сомнению и скептицизму профессиональные компетенции и идея университетов как таковая. Как пишет исследовательница информации Сафия Умоджа Ноубл,
коммерческий контроль над интернетом, часто воспринимаемым как «общее достояние», все дальше ускользает от общества из-за ряда внутренних и международных норм; также этому способствуют интеллектуальные и коммерческие барьеры в управлении сетью. За пределами интернета и контроля над ним публичная информация, распространяющаяся через сеть или вне ее, по-прежнему отдана на откуп третьим лицам, что уничтожает общее информационное достояние, на котором зиждется демократия США[274].
Мы все вместе должны выбираться из этой ситуации. Необходимы активные меры, чтобы извлечь на поверхность знания, которые мы производим как институты знания с вековой репутацией. Должны ли мы прибегать к свободным лицензиям и свободным стандартам для своих материалов, своего ПО, своих трудов? Еще как должны! Спонсоры нашей работы будут все чаще ставить открытый/свободный доступ условием финансовой поддержки[275]. А какой доступ мы должны гарантировать тем, чьи возможности ограничены?[276] И, говоря о материалах, которые мы курируем в той или иной степени, – считаем ли мы своей профессиональной обязанностью обеспечить доступ к культуре прошлого?[277]
В этих новых виртуальных Саргассовых морях лжи и фейков будет недостаточно усилий одного Ахава или одного «Пекода»; культурным и образовательным институтам с дальновидными преподавателями в роли капитанов нужно действовать скорее сообща, чтобы вместе разработать стратегию и помогать друг другу. Ахав действовал в одиночку и плохо кончил[278]. Истории движения за освобождение знания всегда сопутствовало ощущение морального долга делиться тем, что мы знаем, особенно в век интернета (который намного упрощает эту задачу). Но сейчас сам долг велик как никогда. Насилие и беззаконие все растут, а базовые нормы поведения в обществе размываются и в нашей стране, и по всему миру. Вселенная монстров, пусть она и не так заметна, как раньше, более активна и могущественна, чем когда-либо.
Философы говорят о способах, с помощью которых мы можем положительно влиять на структуру власти в обществе и совещательную политику по всему миру посредством создания и распространения медиа, – о том, как публичному пространству даются всё новые определения; где людям снова и снова отказывают в доступе к знанию и за него приходится сражаться; где ответственность за привязку публично доступной информации к правде и здравому смыслу иногда оказывается в руках мудрых и высоконравственных руководителей, а иногда – в руках глупцов[279]. Нужно действовать вместе, чтобы опубликовать всю нашу правду – все, что можно найти в книгах, журналах, образовательных программах, видео и изображениях, – свободно, доступно, повсюду и сейчас же[280]. Как уже говорилось ранее, необходимость в коллективных мерах становится все более очевидной всем, кто считает себя причастным, пусть в скромной мере, к таким идеям Просвещения, как свобода, равенство, братство – и мир. Как выразился преподаватель Массачусетского технологического института и создатель всемирной паутины Тим Бёрнерс-Ли, «Сеть стала публичным пространством, библиотекой, кабинетом врача, магазином, школой, студией дизайна, офисом, кинотеатром, банком и много чем еще».
Конечно, с каждой новой услугой, каждым новым сайтом пропасть между теми, кто есть в интернете, и теми, кого там нет, все увеличивается, а значит, необходимость сделать его доступным для всех все возрастает. И хотя сеть дала нам возможности, дала голос меньшинствам и сделала нашу повседневную жизнь проще, она также создала возможности для мошенников, дала голос тем, кто сеет ненависть, и упростила совершение преступлений.
Национальные академии наук, инженерии и медицины обсудили формирование «консорциума профессиональных научных организаций с целью профинансировать создание медиа– и интернет-структуры, которая будет следить за каналами и онлайн-платформами, известными распространением ложной научной информации, чтобы с помощью Facebook, Twitter и других соцсетей оперативно давать опровержения, основанные на точных данных»[281]. В 2020 г. они в сотрудничестве с «Википедией» – с кем еще? – организовали вики-марафон на тему изменения климата. Сам Бёрнерс-Ли призывает к заключению нового «Договора Сети» и перечисляет условия для правительств, корпораций и индивидуальных пользователей, необходимые, чтобы создать сеть нашей мечты.
Правительства будут: