Фотография в мокрой раковине тлела медленно, словно сопротивлялась, но в итоге от нее осталась лишь горстка пепла, и ту бабка смыла прокисшим куриным бульоном.
Валя зажмурил глаза, но не от страха: он восстанавливал в уме фотографию, все-все до мелочей – усы, кепка, взгляд, усы, кепка, трактор можно не запоминать, усы, усы. Только так он мог навсегда запомнить, как выглядел отец.
Мамины фотографии бабка тоже прятала. Но хотя бы не сжигала, поэтому раз в месяц, когда бабка уходила куда-нибудь надолго, Валя доставал старые альбомы и листал их, задерживаясь лишь на фотографиях с мамой. Вот она совсем маленькая, пухлощекая. Интересно, на кого больше похож Валя, на маму или на папу?
Валиных детских фотографий не сохранилось: бабка его не снимала, на школьные фотосессии не водила, презрительно фыркала:
– Оссспади, не могли никого получше Д`Артаньяна придумать? Пьеро? А кто ж тогда пудель? Училка ваша?
Вот мама с большущими бантами и букетом астр пошла в первый класс. Вот она на экскурсии в Бресте. На общей фотографии очень много школьников и целых три учителя, но Валя быстро отыскал свою маму – четвертая справа в среднем ряду. Прилежная девочка, тонкие косички. Вот на этом фото ей примерно столько, сколько сейчас Вале. Нет, они ничуть не похожи. Видимо, Валя все же пошел в отца. Может, поэтому бабка так не любит внука? К тому же в школе он учится так себе, твердый троечник, не то что мама. Ни на какие экскурсии не ездит, в походы не ходит, на концертах не поет. Словом, неудачник.
Валя доучился до одиннадцатого класса и остался незаметным для своих одноклассников. Может, оно и хорошо, что так, а то дразнили бы, задирали, били бы, в конце концов. Нет, про Валю ходили лишь две шутки: «Кто здесь?» и «Кто это?». Мальчика это вполне устраивало. Совсем не обидно.
В университет бабка Валю не отпустила. Да и сам он туда не особо рвался, так что у них это обоюдно вышло. Но и в местное ПТУ, где обучали лишь на трактористов, относить документы не позволила.
– По пути своего батьки-алкаша решил пойти? Не дам!
Валя бабку послушался. В итоге никуда не поступил. Проторчал бездельно дома целое лето, выслушал немало брани и к середине сентября свалил. Не важно куда, лишь бы от бабки подальше.
Валя без бабки зажил не то чтобы счастливо, да и не то чтобы свободно. Он вообще не понимал, как эту жизнь жить. Не научили. Не показали.
Знаковых событий – никаких. Важных встреч – не имеется.
Даже после побега из-под бабкиного гнета Валя оставался одиноким и столь же незаметным. И дни его однообразны: проснулся, поел, пошел куда-то и молчал, молчал, молчал.
Лишь два человека пробили его броню, правда, до самого сердца так и не добрались. Да и как пробили – так, постучаться смогли, но внутрь их не пустили.
Первой была Светлана. Она была из того типа женщин, что от жизни ничего не берут, но и сами ничего не дают. Жизнь вообще Светлану не замечала – проходила мимо, упрямая.
Светлану на самом деле сложно заметить: такая серость. Серые волосы, серое лицо, серые руки, вечно вытянутые вдоль серого тела, серые одежды, серая даже тень.
К моменту встречи со Светланой Валя уже превратился в Игоря. Пока еще не официально, но внутри себя он прежнее имя уже стер. Новое выбрал случайно, по простому принципу: присвоить себе первое, что услышит, лишь бы более-менее звучное.
У ларька с мороженым мама ворчала на сына:
– Игорь, ешь аккуратнее! Все лицо уже грязное.
Игорь. Неплохой вариант.