Слова сорвались с моих губ, прежде чем я успела их остановить. Но это было правдой. Он замер, будто я ударила его ножом в грудь. Его дыхание стало рваным, и он на миг закрыл глаза, будто пытался справиться с бурей внутри себя.
— Ты не понимаешь, что говоришь, — прошептал он, почти хрипло.
— Тогда заставь меня понять, — я снова сделала шаг вперёд.
— Ты думаешь, что любишь меня? — он снова посмотрел на меня, его голос был полон горечи. — Ты не знаешь, кто я. Ты не знаешь, что я делал. Ты видела только часть. Если ты останешься, я уничтожу тебя.
— Я сама решу, что со мной будет, — я подняла подбородок, глядя на него.
Он закрыл глаза, выдохнул и шагнул ещё ближе. Теперь он был так близко, что я чувствовала его тепло. Его руки снова схватили меня за плечи, но в этот раз не грубо.
На миг я подумала, что он поцелует меня. Его взгляд задержался на моих губах, его дыхание было таким тяжёлым, что я могла ощущать его кожей. Но вместо этого он снова отпустил меня, отступил назад, словно боялся, что если останется рядом, то разрушит всё.
— Иди домой, Диана, — сказал он тихо. — Пока я не сделал то, о чём пожалею.
Но я не двинулась.
— Ты не можешь меня спасти, Диана, — прошептал он, и его голос прозвучал так, будто он держится на грани, будто каждая часть его души кричит: «Оттолкни её, не дай ей подойти ближе».
— Я и не пытаюсь тебя спасти, — сказала я, глядя прямо в его глаза. — Я просто хочу быть с тобой.
На миг между нами воцарилась тишина, такая тяжёлая, что воздух словно загустел. Его взгляд прожигал меня насквозь, но не холодом, к которому я привыкла, а чем-то другим. В его глазах было столько боли, столько борьбы, что у меня сжалось сердце.
Он шагнул ближе. Так близко, что его дыхание обожгло моё лицо. Его руки легли мне на плечи, не грубо, но с силой, сдерживающей ту бурю, которая бушевала внутри него.
— Диана… — сказал он, едва слышно, почти выдохнул.
— Что? — мой голос дрожал. Я не могла дышать. Я не могла думать. Я просто стояла там, в этом мгновении, которое казалось бесконечным.
— Ты не понимаешь, какой я на самом деле, — его голос был хриплым, глубоким, и я почувствовала, как его пальцы на моих плечах дрогнули.
— Тогда покажи мне, — ответила я, сама не понимая, откуда взялась эта смелость.
В следующее мгновение он сдался. Я видела это в его глазах — как треснула его стена, как он перестал бороться. Его руки поднялись к моему лицу, обхватили его так, будто он боялся, что я исчезну, что это был сон. А затем он наклонился ближе и, прежде чем я успела понять, что происходит, его губы накрыли мои.
Этот поцелуй был совсем не таким, каким я его представляла. Он не был мягким или нежным. Он был диким, грубым, наполненным яростью, отчаянием и страстью. Его губы двигались так, будто он пытался сказать этим поцелуем всё, что не мог сказать словами.
Я почувствовала, как мои ноги подкашиваются, но он держал меня. Его руки, сильные и жёсткие, прижимали меня ближе, словно он хотел убедиться, что я настоящая, что я здесь, с ним. Его дыхание было горячим, его тело напряжённым, как струна, готовая лопнуть. Мы целуемся как ошалелые а вокруг нас трупы и кровь…Но я бы с ним целовалась даже в аду.