– Пока нет. Там зубья… Погоди… Да!
Нюх передними лапами изо всех сил потянул из капкана заднюю. Еще и еще раз он дернул лапу, и наконец она была свободна. Вместе с лапой вернулась и боль. Нюх немного отполз от капкана, бессознательно желая оказаться подальше от этого чудовищного приспособления. Он оказался почти на краю обрыва и не мог удержаться от искушения поглядеть вниз. На дне пропасти что-то темнело.
– Что ж, ей-то больше не больно, – скрипя зубами, произнес он. – Больше ей никогда не будет больно!
Бриония подскочила к нему, чтобы оттащить от обрыва, и тоже взглянула вниз:
– Это она?
– Да.
– Ты убил ее?
– Она упала сама… Несчастный случай.
– Жаль! Я бы предпочла, чтобы ее убил ты и она знала бы это!
– Бриония, месть – это блюдо, которое подают холодным… По правде говоря, лучше его и вовсе не пробовать!
– А я бы не прочь посмотреть на ее страдания!
– Ручаюсь, она пережила лишь мгновенный страх! А это еще кто? Боже правый, я совсем потерял авторитет! Уже никто не подчиняется приказам руководителя экспедиции! Очень мило!
Эта тирада была произнесена, когда на гребне появились Грязнуля с Плаксой. За собой они тащили сани.
Друзья бережно уложили Нюха на сани и начали осторожно спускаться с горы. Чтобы развеселить хозяина, Грязнуля затянул песню.
– Люблю я гулять по узким козьим тропкам, люблю я петь… – выводил он.
– Замолчи! – проворчал Нюх. – Я могу терпеть боль в лапе, но голова моя такого скрежета вынести не в состоянии!
– Вот отблагодарил, называется! – щелкнул зубами Грязнуля. – А моя тетушка очень хвалит мой голос!
– Твоя тетушка, наверное, глуха как пень! Если ты не замолчишь, я тоже оглохну!
Спуск был долгим и трудным, как из-за холода и темноты, так и из-за начавшейся бури. Нюх то приходил в себя, то впадал в беспамятство. Но усилия были вознаграждены, когда ласки увидели наконец огни дворца и, абсолютно изможденные, проползли несколько последних метров, таща сани с Нюхом.
– Положите его в постель! – задыхаясь, приказала Бриония встретившим их слугам. – Его необходимо быстро согреть.