31
Если ружье висит на стенке, оно должно выстрелить — это правило. А кто назвался груздем, должен быть в кузове.
Так и случилось, и прямо на улице: взяли Форносова под руки и погрузили. Заодно и Филимонова с Фельдерманом. Кузов был со скамейками вдоль стен и с решетками на окнах. На скамейках сидели люди, их было не много — человека три или четыре.
Форносов назвался.
— Колпак, — сказал один из сидящих. — Колпак кольчатый.
— Мы все колпаки, — уточнил другой.
Кузов (в скобочках — транспортное средство) тронулся с места.
— Кто-нибудь знает, куда мы едем? — спросил Форносов через некоторое время. Никто не ответил.
Кружили по городу часа четыре, пока не стемнело. Наконец кузов остановился.
Сказали выходить. Форносов вышел, Филимонов и Фельдерман — тоже. А колпаки поехали дальше.
Место, где оказались, было незнакомо. Наверное, какая-то площадь. Деревья, дома по краю. Несколько дорог, расползающихся в разные стороны. Трое стояли, смотрели кругом. И пошли, ориентируясь по звездам.
— Ну а где здесь грибы? — спросил Фарлаф.
— Грибы в кузове, — сказал Форносов.
32
У самурая из Нагасаки была книга о грибах, которую он купил у человека на автобусной остановке. У самураев из Токио и Киото тоже были свои экземпляры.
А иначе откуда они могли знать такие подробности про бледную поганку, паутинник красивейший и проч.
«Коварны грибы здешних лесов», — вздыхал самурай из Нагасаки. Самураи из Токио и Киото вздыхали тоже. Человек узнаёт, что отравлен, когда уже слишком поздно. И в мучениях умирает. А бывает, что человек потребляет ядовитый гриб годами, считая его полезным и вкусным, и медленно отравляется, пока не умрет, так и не зная, отчего он умер. И только задним числом ученые мудрецы свяжут причины со следствиями и переведут зловредный гриб из разряда съедобных в разряд условно съедобных.
Насколько же благороднее гриб фугу, который иные путают с рыбой. Человек умирает в состоянии беспричинной эйфории, ни о чем не жалея в этом мире, почти счастливый. А перед смертью ему приснится Фарлаф.
33
Три самурая ели гриб, поджаренный с луком, и рассуждали о вечном.