— Историй всего четыре, — сказал самурай из Нагасаки (а два других были из Киото и Токио).
— Всего четыре, — подтвердил самурай из Киото, — но есть и пятая.
— Прежде чем говорить о пятой, надо перечислить четыре первых, — сказал самурай из Токио, — иначе мы не можем быть уверены в том, что та, которую мы назвали пятой, не совпала с одной из этих четырех.
— Она и должна будет совпасть, если их всего четыре, — сказал самурай из Нагасаки.
— Я думаю, это история о Зле с большой буквы, которое приближается, — сказал самурай из Киото, — и думаю, что она не совпадает ни с одной из этих четырех.
— А может быть, это история о битве Добра со Злом, которая всегда ожидаема как последняя битва, но никогда такой не оказывается, — сказал самурай из Токио.
— Или это история о человеке, перешедшем на сторону Зла, о воинстве Зла, состоящем из людей, перешедших на его сторону, — сказал самурай из Киото, — и я думаю, что она не совпадает ни с одной из четырех этих.
— Даже если она совпадет, все равно это будет новая история, — сказал самурай из Нагасаки, сделав вывод.
Три самурая доели гриб, поджаренный с луком, и перестали рассуждать о вечном.
34
Сидели в кузове на скамейках — три человека или четыре. Соответственно: первый, второй, третий и, возможно, — четвертый.
— Куда мы все-таки едем? — спросил первый второго.
— Я не знаю даже, откуда мы едем, — ответил второй.
— Это потому что мы колпаки, да? — спросил первый.
— Что потому что мы колпаки? — переспросил второй.
— Что едем неизвестно куда неизвестно откуда.
— Наверное, потому что колпаки, — сказал второй.
— Было б понятнее, если б мы ехали, потому что грузди, — сказал первый. — Назвался груздем, полезай в кузов — ведь так?
— Так, — согласился второй.
— Но мы не назывались, и мы не грузди, — сказал первый.