– Эй! – немедленно звучит яростный протест, впрочем, приглушённый пуловером.
– Что такое? – повернулась я к Тимо, ведь это сделал он.
– Сейчас увидишь, – ответил он шёпотом.
– Тебе уже лучше? – спросила стюардесса Анна. Она останавливается возле нашего ряда со стаканом воды в руке.
Великолепная реакция, господин Эрхард! Снова всё обошлось.
– Да, спасибо, – вежливо ответила я. – Всё в порядке. Даже не знаю, что это было.
– Возможно, ты немножко переволновалась перед полётом, – предполагает Анна. – Обычно причиной бывает клаустрофобия; она проявляется, когда перед рейсом ты видишь длинную трубу самолёта. Многим пассажирам делается нехорошо. Если я могу тебе ещё чем-то помочь, скажи.
Я слабо улыбнулась, изобразив лёгкое страдание.
– Кажется, уже не нужно. Пожалуй, я просто немного посплю.
– Вот правильно! Тогда я оставлю вас в покое! – Анна прошла дальше.
– Ох, мы чуть не прокололись! – прокомментировала Бейза. – Что-то подсказывает мне, что животных можно перевозить только в багажном отсеке. Или в переноске. И вероятно, за большие деньги. Во всяком случае, не в ручной клади, да ещё тайком.
Я виновато киваю.
– Да, надо было сказать вам об этом. Но я подумала, что вы примете меня за сумасшедшую.
– Мы бы и приняли, – усмехнулся Тимо. – Да ты и есть сумасшедшая. Но именно такая ты мне и нравишься.
– Прекрасно, что у вас снова наступили мир, дружба, жвачка, – донеслось из-под пуловера. – Но мне тут жутко жарко, а ещё я страшно голодный.
Я чуточку подвинула пуловер.
– Извини, Гектор, но нам пришлось это сделать, чтобы тебя не забрала стюардесса.
– Ладно, ладно, всё нормально, – великодушно соглашается Гектор. – Но достань мне наконец что-нибудь поесть!
Я послушно полезла в сумку. Хм, проклятье, где же коробка для ланча? Неужели я забыла её дома? Я поворачиваюсь к Тимо и Бейзе.
– Слушайте, у вас случайно не найдётся кусочка огурца?