– Медсестра! Доктор! Поганые санитары! Где вы все? – кричал я, срывая голос.
С выпученными от страха глазами в палату влетела Амелия.
– Что случилось?
– Развяжи меня. Ты видела, что они сделали с Уильямом?
– Я, я… – Ее взгляд метался от Уильяма ко мне, и она потеряла дар речи.
– Развяжи меня! – заорал я, заставив ее сконцентрироваться.
– Я должна спросить у врача.
– Плюнь ты на Гюнстера! Прошу тебя, развяжи меня.
Амелия не знала, как ей быть. Она прекрасно понимала, чем рискует, развязывая меня, тем более когда я находился в таком состоянии. Но, видимо, чувство вины, да еще при виде Уильяма, сыграло важную роль. Больше не задавая ни одного вопроса, она отвязала меня, и я, превозмогая боль в теле, за долю секунды подскочил к кровати Уильяма.
– Уильям, ну подай ты хоть какой-нибудь знак. Ты слышишь меня, Уильям? – взывал я к нему, но ответа не было. – За что же они с тобой так?
Амелия стояла рядом, не произнося ни звука.
– Ты ничего не могла сделать? Ничего? Посмотри, к чему привело твое «ничего не могла сделать»! Посмотри! Они сделали из него растение. Еще вчера он был таким же человеком, как я и ты, а что теперь? Теперь эти ублюдки убили его! – Если бы она не была женщиной, я непременно бы ее ударил.
– Я…
– Молчи! Не говори ни слова. Ты сама отвязала меня от кровати, так что извини.
Я выскочил из палаты и направился к столику медсестры. На нем не нашлось ничего подходящего, поэтому я схватил деревянный стул и сломал его об стену. Оставив куски дерева валяться на полу, я взял ножку стула и пошел по коридорам в поисках санитаров. Будь оно все проклято! Вся эта уродская жизнь!
На мое счастье, один из молодчиков как раз выходил из помещения для персонала. Когда он увидел меня с ножкой стула в руках, то сильно испугался, но я не позволил ему убежать. Со всей силы я заехал ему своим оружием по голове, а потом в дополнение к этому пнул как следует в живот. Следующий, где ты? Идите сюда, мрази. Приток адреналина заставил позабыть о боли, а глаза снова застилала черная пелена.
Я шел по коридорам в поисках санитаров и не думал ни о чем, кроме того, чтобы убить каждого из них. Каждый должен получить по заслугам, а потом, если мне повезет, я доберусь и до главврача.
– Саймон, остановись, – услышал я голос Оливера Гюнстера за своей спиной. – Положи ножку и успокойся.
– Успокоиться? После того, что вы сделали с Уильямом? Он был простым человеком! Да, он болел, но его болезнь ничуть не хуже вашей близорукости. Он жил, дышал, мечтал, а что теперь? Вы сделали из него комнатное растение! Это вы называете движением к прогрессу? Проведение опаснейших операций, у которых даже нет названия, – это не движение к прогрессу. Неужели кто-то может думать, что превращение человека в фикус – это лечение? Даже если бы он был буйным, это нельзя было бы назвать лечением. Вы убили его! Хладнокровно и лицемерно убили.
– Я знаю, Саймон, знаю, – ответил Гюнстер. – С одной стороны, ты прав.