– Однажды вы поняли, что добро наказуемо, – повторил я слова Руперта и поставил пустой стакан на маленький столик.
– Ах да! Однажды, когда я был на работе, почувствовал себя нехорошо и решил поехать домой. Начальник, увидев мое болезненное состояние, конечно же, позволил уйти и пожелал скорейшего выздоровления. А когда я приехал домой, то застал там Ариадну с каким-то мужчиной. Она очень испугалась и не знала, что сказать, а мужчина схватил свою одежду и выбежал прочь. Я не стал накидываться на него, а просто стоял и смотрел на Ариадну, которая вновь бросилась в слезы. Наш скандал продолжался до полуночи: она обвиняла меня в том, что я сам толкал ее к измене, что она просто потерялась и не знала, как быть, что-то говорила про эмоции и чувства. Это должно было стать последней каплей, ведь, имея хоть немного самолюбия и гордости, я должен был выставить ее за дверь, но я вновь простил ее.
– Почему? Как вы могли, Руперт? – Слишком странно было услышать подобную развязку.
– Я оправдывал себя тем, что люблю ее и хочу все исправить. Я полагал, что все обязательно наладится, но ее двуличие прогрессировало с каждым днем, и однажды она просто ушла от меня, сказав, что я тряпка и нытик, с которым она больше не может прожить ни минуты. Я снова поддался эмоциям и ушел в запой, продолжавшийся около двух месяцев. Я страдал, Саймон, и в глубине души мне очень нравились эти страдания. День за днем, беря в руки бутылку виски или рома, я предавался жалости к себе, а потом все прошло. Просто исчезло в одно мгновение, и я почувствовал облегчение и пустоту. Тогда мне было сорок два года, и всякое желание к созиданию прошло. Ариадна выпила из меня все соки. Она выжала меня по полной, а когда брать было уже нечего, ушла. С тех самых пор я продолжал свою жизнь лишь по инерции, каждый день совершая простые действия, свойственные человеку. Спустя двадцать лет я проснулся ото сна, но было уже поздно – моя жизнь прошла. Боясь остаться один, всю свою молодость я угробил на Ариадну и мечты о семейном счастье, а что в итоге? И-за своей слепоты и глупости я остался один, потеряв целую жизнь, которую не сумел прожить правильно. Так в итоге я и оказался здесь – одинокий, покинутый всему и с безмерной жалостью к себе. Но знаете, Саймон, мне уже и не хочется жить, не хочется общаться с людьми. Мне хорошо здесь, где нет никого и жизнь течет плавно и размеренно. После нашего развода я выкинул вещи, которые она не взяла, и сжег все фотографии, кроме одной, чтобы хоть что-то, словно нож в сердце, напоминало мне о прошлом и моих ошибках.
– Руперт, так нельзя. Не важно, сколько еще лет вам осталось, надо прожить их достойно, попытавшись заполнить огромную дыру в душе.
– Я не хочу. У меня нет ни сил, ни желания. Даже лучше, если я и умру здесь.
– Глупости! Да, вы совершили много ошибок, но нельзя же из-за этого все бросать!
– Саймон, я трус и слабак, ослепленный эмоциями. – Руперт сдался так же, как сдался Уильям. – Поэтому даже не пытайтесь снова воскресить меня – я заслужил наказание. Я так долго пытался избежать одиночества, но в итоге пришел именно к нему. Может быть, это и неправильно, но это мой выбор.
– Вы ошибаетесь, так же как и с Ариадной. Послушайте человека, который пытается вас вразумить.
– Нет, уже слишком поздно, – он отмахнулся и закрыл глаза.
– Жаль, что вы так думаете. Сколько вам лет?
– Шестьдесят три.
– Неужели вам не хотелось бы достойно провести свою старость?
– Этого мне хочется меньше всего. – Руперт хлопнул себя по коленям и резко изменил тему. – Хотите еще чаю, Саймон?
– Не откажусь, – коротко ответил я, понимая, что больше не стоит с ним бороться и разглагольствовать о жизни, поскольку он уже давно все для себя решил и не сойдет с выбранного пути.
Руперт взял стаканы и удалился. Удивительно, как люди способны портить сами себе жизнь, даже не замечая этого. Хотя, может быть, и я ничуть не лучше. Руперт сам завязал себе глаза и жил в придуманном мире, который оказался полной глупостью. Он постоянно давал Ариадне шансы, но жизнь не даст шансов Руперту. Она одна. И прожить ее можно лишь раз. Руперт – догорающий огонек, сжигающий остатки воспоминаний и надежд и готовый навсегда потухнуть, не оставив после себя и следа. Очень не хочется так же провести свою жизнь, оправдывая себя в старости верностью принципам и идеалам.
На улице потихоньку начало темнеть, значит, дело близится к вечеру. Не стоит надолго задерживаться на вокзале. Куда мне ехать? Думаю, лучше направиться к Волкову и поговорить с ним обо всем, что произошло. Нет никакого смысла ехать домой и сидеть там в полном одиночестве. Я обыскал карманы, но не нашел ни гроша, а идти под ливнем пешком очень уж не хотелось.
– Руперт, а вы не могли бы одолжить мне немного денег, чтобы я мог добраться до дома? Честное слово, я все верну.
– Конечно, Саймон. Никаких проблем. А вы уже уезжаете?
– Да. Думаю, мне пора. Еще очень много дел.