– Сегодня в столовой, как я полагаю, два санитара и медсестра избили мистера Думитру.
– Мистер Думитру – особый человек. И к нему нужен иной подход.
– Какой же? Избиение?
– Саймон, вы не психиатр, поэтому не сможете многого понять. Так что давайте оставим эту тему.
– Вы обо мне столь низкого мнения?
– Мистер Брис, я не буду отвечать вам на вопросы о методах нашего лечения.
– На нет и суда нет. Как долго вы намерены продержать меня здесь? – я резко переключился на другую волнующую меня тему.
– Не дольше, чем потребуется.
– Я это уже слышал. А конкретнее?
– Это уже зависит от вас.
Еще несколько часов я провел в кабинете Оливера Гюнстера, отвечая на бесчисленное множество его странных вопросов. Через пару дней ко мне разрешат приехать Волкову, а пока остается проводить свое время в окружении других больных. Когда на улице начало темнеть, Гюнстер вновь отпустил меня со словами, что мы продолжим наше общение.
У медсестры я раздобыл чистые листы бумаги и ручку. Конечно же, она не сама мне их дала – я просто взял их у нее со стола. Со вчерашнего дня в голове засела мысль о том, что я должен написать маме и тете Ребекке. Но что я им могу написать? Правду писать не стоит. «Здравствуй, мама! У меня все хорошо, я лежу в сумасшедшем доме». Нет, так дело не пойдет.
Я бродил по палате и пытался придумать, что же написать. Уильям лежал на своей кровати и продолжал читать толстенную книгу. С наступлением вечера в клинике стало как-то спокойнее и тише. С первого взгляда могло показаться, что это самая обыкновенная больница, ничем не отличающаяся от той, где я работал.
После долгих размышлений я все-таки решил, что именно стоит написать. За несколько минут на чистом листе появилось готовое письмо.