– Ах ты, скотина! – закричал санитар. – Топи тварь!
Их было четверо: один держал за ноги, двое крепко держали руки, а мой старый знакомый крепко сжал мою голову. Его огромные лапы могли с легкостью проломить череп, только вместо этого он резко опустил меня под воду. Вода была настолько холодной, что все тело онемело. Воздух в легких быстро закончился, а они даже и не думали ослабить напор. Я больше не мог задерживать дыхание, и, несколько раз глотнув воду, понял, что захлебываюсь. Даже через толстый слой беспокойной воды я видел их счастливые лица. Они были похожи на детей-садистов, которые, сломав лягушке лапы, наблюдают, как она пытается убежать.
Никто не видел, что делали со мной: Уильям спал после припадка, а Амелия ушла домой. Некому было заступиться за несчастного пациента психиатрической клиники и остановить зверство.
Неужели это конец? Неужели они столь хладнокровно отнимут чужую жизнь? Все тело дрожало, и сил для сопротивления уже не было. Кругом лишь одна вода и страшный холод, пробирающий до костей. Прямо над ванной располагались яркие светильники, но их свет для меня начал меркнуть, и тогда я понял, что теряю сознание. Я попытался закричать, но крика не получилось – только вода хлынула в легкие.
– Все, ребята, с этого козла достаточно на сегодня! – скомандовал старший санитар.
Они резко отпустили меня и разошлись в стороны. Я из последних сил уцепился за край ванны и поднял голову высоко над водой, вдыхая затхлый воздух душевой. Вместо облегчения меня настиг жуткий кашель – так организм пытался изгнать из себя инородную жидкость. Я отхаркивал воду и никак не мог остановиться. Один из санитаров ухватил меня за шиворот и вытащил из ванны. Я снова оказался на кафельном полу. Стоя на четвереньках, я осознал, что кашель начинает отступать и я вновь могу дышать.
– Вот тебе наша терапия, тварь. Теперь будешь знать, как наезжать на персонал. Надеемся, ты запомнишь урок надолго!
– Ублюдки, – хрипя, произнес я.
– Что? – он присел рядом на корточки и схватил меня за волосы. – Может быть, ты еще разок хочешь искупаться в ванне?
Больше я ничего не мог ответить. Еще одна фраза, даже одно слово – и процедура повторится, но, возможно, на этот раз мне не позволят больше вдохнуть воздух. Самое ужасное, что им все сойдет с рук. Учитывая, что я ударил одного из них, они скажут, будто я напал на санитара, а им пришлось применить силу и прибегнуть к терапии, одобренной главврачом.
Мое обессиленное тело подняли с пола и отнесли обратно в палату. Я все еще был в сознании, но встать с кровати не мог. Как я хочу выбраться отсюда и куда-нибудь спрятаться, чтобы больше не видеть этой грязи.
Я отрубился и вновь увидел тени, ползущие по телу. Они не покидали меня до самого утра, сдавливая сердце и горло, отчего мне казалось, будто с минуты на минуту я умру.
Бесконечная серость
Я проснулся за несколько минут до рассвета и просто сидел на кровати, глядя на свою забинтованную руку. За ночь я согрелся и немного пришел в себя, но меня душила злоба. Конечно, все могло быть еще хуже, но не стоит забывать, что это «хуже» мне, возможно, еще придется испытать. Мстить этим нелюдям бесполезно: я нахожусь в их логове, и все здесь подчиняется их правилам. Чтобы мстить, нужно быть либо сумасшедшим, либо фанатиком, что в общем-то одно и то же. Это клетка хищника, и проблема заключается в том, что хищник никогда не отпускает свою жертву. Например, невозможно представить себе, как крокодил выпускает из пасти антилопу, пришедшую на водопой и на секунду утратившую бдительность.
– Д-д-доброе утро, С-с-саймон.
– Доброе. Как ты себя чувствуешь?
– Х-х-хорошо. У м-м-меня был п-припадок? – потирая лоб, поинтересовался Уильям.
– Да. Не самый сильный, и все закончилось хорошо.
– С-с-спасибо тебе. А что с т-т-твое рук-к-кой?
– Я использовал ее как кляп, чтобы ты не откусил себе язык.