На обед, как обычно в усадьбах за городом, подали горячий суп с бараниной, на второе — варёные раки, телячьи мозги под зелёным горошком, копченая рыба, а на десерт мокрые пирожные, то есть, кисель и суфле, хотя я лично предпочел бы сухое в виде зефиров, печенья и пирожков.
Угождая Сюзанне, я держался за столом, как подобает аристократу, то есть, соблюдал мельчайшие тонкости этикета, но, чтобы оставаться Вадбольским, нарушал его основы: вытянул ноги, оперся о столешницу локтями и лопал с удовольствием, не выказывая никакой чопорности.
Она замечает всё, как моё умение орудовать ножом и вилкой, так и показательное пренебрежение к остальным щипчикам для разделки раков, фигурно загнутым ножам, ведь настоящий мужчина обходится простым ножом или даже тесаком, что нам положен по форме одежды.
Сюзанна заговорила, только закончив с основной едой и перейдя к десерту:
— С хозяйством у вас сложности. Не думали обратиться к соседям за помощью?
— Как раз прорабатываю этот вопрос, — ответил я.
— Не упускайте возможность, — сказала она. — У них наверняка больше опыта. Кто поблизости?
— Граф Гендриков и граф Карницкий.
Она посоветовала мудро и со знанием дела:
— Обратитесь к ним. Они наверняка больше понимают в сельском хозяйстве!
— Почему?
Она сдвинула плечиками.
— Да все здесь понимают больше вас! Я не права?
— Так и сделаю, ваше сиятельство, — сказал я со вздохом, — так и сделаю! К кому первому обратиться за помощью?
Она приподняла бровь.
— А кто ближе?
— Граф Гендриков, — сообщил я.
— Вот к нему и обратитесь, — посоветовала она. — Наверняка поможет.
— Спасибо, ваше сиятельство, — ответил я и поклонился. — Так и сделаю! Все как скажете!
После обеда она уединилась в кабинете, который я предоставил ей в полнейшее распоряжение, сам даже по коридору хожу на цыпочках. Глядя на меня, местная стряпуха Любаша, молодая пышная девка, старается всё делать бесшумно, а что приготовить, начала спрашивать шёпотом.