— Для вас, ваше высочество, есть всё!
Глориана нахмурилась, от неё повеяло холодом.
— Иоланта, — произнесла она предостерегающим тоном. — Мы и так злоупотребляем не только гостеприимством барона, но и приличиями, задерживаясь в доме у холостого мужчины.
Я поёжился, слово «холостой» имеет и другое значение, страшноватое для мужчин, не только патроны бывают холостые, но и жеребцов холостят, превращая в меринов.
Иоланта горестно вздохнула, Анна тоже перестала улыбаться, только выражение лица Дроссельмейер не изменилось.
Я вздохнул, сказал вежливо:
— Спасибо, что посетили мой дом. Я счастлив! Вопрос вдогонку, вальс уже танцуют?
Глориана отрезала со всей надменностью:
— Этот непристойный танец недопустим в приличном обществе!
— Почему? — удивился я.
— Кавалер должен касаться только руки партнерши, — отрезала она строго, — а не обнимать за талию!
Я охнул.
— Ни фига себе суфражизм!.. Ну ладно, я вас провожу, а сам посмотрю ещё, как правильно танцевать вальс… А вдруг где-то придётся. Я суфражист, мне вальс танцевать можно.
И тут же врубил вальс в исполнении чемпионов мира по бальным танцам, вальс всё-таки бальный, хоть и весьма вольный.
Стена исчезла, вместо неё пара танцоров в центре хорошо освещённого зала начала танцевать безумно красивый и элегантный вальс, даже чуточку чопорный. Всё четверо моих гостий застыли на выходе, косясь на экран и с сильнейшей завистью поглощая отточенные и безумно красивые па танцоров, а я кашлянул и сказал громко:
— О, шофёры уже распахивают дверцы автомобилей!
Мне кажется, меня готовы были убить, но светскость и церемониальность победили, все четверо задрали носы и вышли, даже когда спускались по ступенькам во двор к своим автомобилям молчали, и только садясь в авто, Глориана царственно велела:
— Отоспитесь, Вадбольский! Завтра тяжёлый день.
Я ответил с почтительным поклоном:
— Как скажете, ваша светлость!.. Вам тоже… хорошо выспаться и ни о чем лишнем не думать!