Я вскрикиваю, больше от страха, чем от боли. Страх, что он не будет осторожен, и мне будет больно. Но хотя Джакс раньше причинял мне боль, он никогда не наносил вреда. Каждый раз, когда он пользовался моим телом, я не рвалась, не страдала. На следующий день были сильные ноющие ощущения, но никогда ничего неприятного.
Однако сегодня все иначе. Сегодня он ненавидит меня. Женщину, которую он считал своим «маленьким ангелом», ту, что устраивала ему ад до того, как подписала контракт стать его игрушкой для удовольствия. А теперь он узнал, что последние пять лет я танцую за деньги в клетке. Уверена, он думает, что все это время я просто играла с ним.
Он загоняет свой член дюйм за дюймом, не останавливаясь, даже когда я царапаю стену. Хотя он делает это медленно, он заходит дальше моего комфортного предела, прижимая мое лицо к стене, а волосы намотав на кулак.
— Мои люди не смотрят, но они знают, что тебя сейчас ебут в задницу, — сквозь зубы шипит он мне на ухо. — Хочешь, чтобы они обернулись и посмотрели?
— Ублюдок, — выдыхаю я, едва переведя дух. Его свободная рука скользит в мои трусики, грубо проводя пальцами по моему клитору. Затем он резко засовывает три пальца в мою киску, глубоко и быстро.
Мои глаза закатываются от кайфа, от ощущения заполненности, от запаха секса, который туманит мой разум. Боже, как же я люблю, когда он пользуется мной, а его люди рядом. Я могу ненавидеть это, но он прав. Я действительно люблю аудиторию, так же, как любила в лифте. Так же, как любила в клетке. Это заставляет меня кончать так сильно, что мои груди трутся о кирпичную стену, кружево превращается в лохмотья. Завтра мои соски будут божественно нежными, напоминая мне, как грубо он меня оттрахал, смешивая наслаждение с волнами стыда.
Его член пульсирует, когда он кончает мне в зад, так и не войдя до конца. Я не могу удержаться от надежды, что, возможно, мы еще не закончили друг с другом. Не совсем. Свадьбы больше не будет, это очевидно, но, может быть, он оставит меня как свою игрушку для удовольствия. Свою шлюху, если называть вещи своими именами. Проблема в том, что это звание меня больше даже не задевает. Я принимаю его.
Когда он заканчивает выпускать себя в меня, Джакс вынимает член и отбрасывает меня в сторону. Я падаю на колени прямо к ногам его людей, которые, по крайней мере, стоят ко мне спиной.
— Да что ты вообще переживаешь за мою безопасность? — шиплю я сквозь зубы, чувствуя, как его сперма стекает из моей задницы на темную брусчатку. — Мог бы просто оставить меня здесь, на улице, чтобы Снейк нашел меня и сделал все, что захочет. Тебе бы не пришлось сражаться с тремя убийцами из-за меня.
Джакс смотрит на меня свысока, заправляя себя.
— Да, пожалуй, мог бы. Но это означало бы дать тебе свободу, маленькая шлюшка. А это то, чего у тебя больше никогда, ни за что не будет.
Он резко хватает меня за волосы и прижимает спиной к стене, заставляя смотреть прямо в его глаза, пылающие зеленой местью.
— Теперь, когда правда о тебе раскрыта, — бурчит он, — мы можем официально короновать тебя как мою личную шлюху. Потому что это то, чего ты заслуживаешь, Ада-Роуз.
Его взгляд падает на мои губы, и, прежде чем я успеваю что-либо понять, он врезается в них своими. Мир начинает кружиться. Я такого не ожидала. Могла бы поклясться, что он скорее плюнет мне в рот, чем снова соединит свои губы с моими, не говоря уже о том, чтобы ворваться своим языком, заставляя его жадно извиваться у меня во рту. Он на вкус такой же, как на запах — сандал и мужчина, заставляя меня хотеть проглотить его целиком.
Я поднимаю руки, чтобы обхватить его шею, но он рычит мне в рот, будто ненавидит себя за то, что делает, и резко перехватывает мои запястья в воздухе. Прижимает их к стене, удерживая там. Теперь, плотно прижатая к его твердой груди, я снова полностью в его власти. Он может делать со мной все, что захочет, и я почти ожидаю, что он прервет поцелуй, развернет меня и найдет новый способ унизить.
Но вместо этого он запрокидывает голову назад, закрыв глаза, с выражением мужчины, только что попробовавшего свой любимый наркотик. Он облизывает губы.
— Черт бы тебя побрал, Адалия, — произносит он низко, его голос стелется по моей коже, словно шелк. Это почти ласка, и я вздыхаю, как дура. Его грудь тяжело вздымается, прижимаясь к моим грудям, пока он вжимается в меня, крепко удерживая мои запястья. Когда его глаза снова открываются, они темно-зеленые, сверкающие в ночи.
— У меня есть идеальное место для сна для такой шлюхи, как ты.
ГЛАВА II — Темные секреты