Она показала на сливочное масло.
— Масло, его, как всё остальное, я делаю из молока, — на всякий случай напомнила я.
Вдруг Пекас ей не сказал. Вообще-то у нас был уговор, что каждому покупателю мы сообщаем, что входит в состав продукта. Без подробностей, конечно, но говорим, что в грибном сыре присутствует молоко и грибы, в ореховом — молоко и орехи, и так далее.
Состав не совсем точный, но не могу же я выдавать свои тайны и рассказывать, как жидкое молоко превращается в плотный сыр и рассыпчатый творог.
У меня даже кувшин с молоком стоит на прилавке. Для особо настойчивых покупателей, которые требуют объяснений, из какого конкретно молока я готовила. Очень хочется ответить, что из птичьего, но я сдерживаюсь, показываю на кувшин и даже разрешаю попробовать, если есть своя плошка.
— Надо же, — повариха недоверчиво покачала головой. — Молоко — это хорошо, графиня молоко любит. Каждое утро ей привозят из деревни свежее, для умывания.
Ого! Интересно, помогает? Может быть, графиня выглядит моложе меня? Хотя куда ещё моложе.
— Уговорила, считай, — решилась повариха. — Уверена, графине понравится. Жаль, что в прошлый раз слуги всё съели. Я вообще случайно последний кусочек попробовала.
— Зачем же подали сыры слугам?
— Экономка распорядилась. Сказала, какая-то деревенская дары графу притащила, отнесите слугам её странные продукты.
Вот, значит, как. Экономка, госпожа Манака, вообще не собиралась передавать сыры графине. Зачем? Ей же виднее, что графине стоит пробовать, а что нет!
— А ещё что-нибудь необычное ты умеешь готовить? — спросила повариха.
— Могу. У нас есть некоторые секреты, которые знают только женщины, — гордо заявила я.
Вдруг возникнут вопросы, а так никому ничего не надо объяснять — семейная тайна. Не знаю, бывают ли здесь кулинарные тайны, если нет, то я буду первая.
Повариха задумчиво смотрела, как Феня помогает служанкам укладывать в корзину сыры, а Пекас считает полученные деньги. Госпожа Ладина явно обдумывала какую-то мысль, и я решила не мешать процессу.
Наконец, когда все продукты были уложены, повариха решилась.
— Знаешь что, девица. Приходи-ка ты в замок, попрошу госпожу взять тебя ко мне в помощницы.
Она замолчала, ожидая моей реакции. Чего, собственно, хотим-то? Я должна заверещать, как кошка, которой наступили на хвост, или от восторга броситься поварихе на шею? Нет, точно не на шею, скорее уж в ноги.
Сказать ей, куда она может идти со своим деловым предложением? Не стоит, обидится же. Обижать я её не хочу — ничего плохого повариха мне не сделала. Понятно, что она не прочь выведать мои рецепты и потом их использовать, как свои, но и я не вчера на свет родилась. Кормить повариху рецептами — плохая практика. Она, может, какое-то время и будет относиться ко мне хорошо, но ровно столько, сколько понадобиться, чтобы выжать из меня всю информацию.
Не хочу делиться! Мне жалко! У меня, между прочим, кроме информации, ничего за душой нет. Есть ещё красота, но даже в моём мире это очень относительное понятие. Сколько не сохраняй, не береги — время неумолимо. А уж здесь, где все части тела моют мыльным корнем, а для мягкости смазывают топлёным салом, и подавно.