Зная Феню, я не сомневалась, что она пойдёт к околице даже за сутки до великого события.
— Надо нам, Ульна, тебе помощницу найти, — переваливаясь, как уточка, и счастливо улыбаясь, сказала Феня. — Со следующей недели последний месяц у меня будет.
— Не поняла. Зачем мне помощница? Тебе помогать, или сыры делать? К сырам никого не пущу.
Феня кивнула, поладила меня по руке:
— Обычай справлять, Ульна! Забыла?
Точно! Кроме запретов — выходить на улицу по темноте без крайней нужды, сматывать нитки, ткать полотно (думаю потому, что перекладина у ткацкого станка довольно тяжёлая. Я, кстати, так и не запомнила, как она называется. К слову — ткать тоже не научилась, не моё это, поднимать тяжести), снимать сапоги с мужа и низко нагибаться, был ещё обычай-заботник.
Про него так и говорили: «На заботник пошла? Хорошее дело! Помогай тебе великие боги!»
За месяц до родов к беременной ежедневно приходили женщины — помочь управится с хозяйством. Обычно это были родственницы, в случае в Феней буду я и ещё кто-нибудь. Соседку, допустим, Фенину пригласим.
Быть приглашённой на заботник считалось почётным, и в обществе уважалось. После родов, когда ребёнку исполнялось сорок дней, отец одаривал заботниц подарками. Дарить старались щедро — великие боги в таких делах жадность не уважали.
Представляю, как отдариться дед! Поросёнка, наверное, заботнице притащит! Надеюсь, мне просто дров подарит — куда мне ещё свинка, я с этими не знаю, что делать.
Когда дед сказал, что пора заколоть того, который покрупнее, я честно сказала, что мне жалко. Пекас сначала смеялся, но потом понял всю серьёзность ситуации.
— Ульна, девка, не позорь ты меня! Сколько ты его держать собираешься? А если своей смертью сдохнет? Хочешь, чтобы надо мной всё село смеялось? Вона, смотрите, Пекас идёт! Тот, который порося за домом хоронил!
Я пообещала, что подумаю, но дед остался недоволен.
— Ульна, позови Гринку заботницей мне, — сказала Феня. — Что-то она пропала совсем, наверное, делов много. Ещё бы — столько деток! Гринка хорошая, добрая, мне приятно будет её в своём доме видеть.
Боюсь, неприятно будет мне. Не думаю, что Гринка забыла инцидент с сыном, когда я быстро вылечила мальчика, после чего Гринка обвинила меня в колдовстве.
Впрочем, попробовать можно. Откажет так откажет — её выбор.
Феня быстро помолилась, и мы пошли домой. После праздника зимних ночей день прибывал быстро, снега почти не было, но всё равно хотелось в тепло.
Я проводила Феню и собралась пойти к себе, когда она вспомнила:
— Ульна! Вещички детские я на верёвке забыла, за домом сушить повесила! Специально подальше повесила, чтобы никому на глаза не попались. Сними, пожалуйста.
Конечно сниму — по очередной примете, пелёнки и рубашки младенцев ночью не должны оставаться на улице, чтобы их не испачкали злые духи. В духов я не верила, но за дом пошла — незачем Фене давать лишний повод для волнения.