— А сейчас? Прошу тебя не трогать меня, а ты не слушаешься.
— Знаешь, сама не понимаю почему. Может, хочу оставаться человеком. Ты втягиваешь меня в далеко не чистый мир, а я вот пытаюсь удержаться на плаву. Хоть как-то.
Федулов обхватывает мою ладонь своей большой и шершавой рукой, останавливая меня.
— Считаешь меня уродом?
— Будто тебе интересно мое мнение, — я обреченно улыбаюсь и гляжу прямо в его глаза.
— Ну я же спросил.
Все это время моя рука горит в его обхвате, кожу жжет и колет.
— Нет, не считаю, — вру.
По его взгляду понимаю, что он не верит. Да и я не особо стараюсь звучать убедительно.
— Ладно! Не смотри так. Я не считаю тебя уродом, но и хорошим человеком тоже. Я абсолютно тебя не знаю, чтобы делать какие-либо выводы. Базируюсь лишь на твоем поведении, а ты сам понимаешь, что не очень-то вежлив со мной.
Мужчина смеется, отчего его сухая нижняя губа лопается в уголке и оттуда льется кровь. Я тут же выдергиваю свою руку из его и прикладываю кусок ватки к свежей ране.
— А тебе интересно?
— Интересно что? — уточняю.
— Узнать что-то обо мне.
«Ого, вот это новый виток в разговоре! Он пытается быть открытым. Только непонятно для чего.»
— Ну-у-у, скажем так. Личного интереса, конечно, у меня нет, — тут я лукавлю, на самом деле мне интересно знать, как сложилась его судьба после детдома, — но с точки зрения моей работы, то чем доверительнее отношения с клиентом, тем проще ему помочь. Я смогу тебе доверять, если буду знать лучше.
— Давай, я готов ответить на твои пять вопросов. Любые. Но при одном условии.
— Разумеется, разве могла я подумать, что будет так легко. И что ты хочешь?
— Ты тоже ответишь на мои любые пять вопросов.
Я отстраняюсь от Федулова, и молча начинаю складывать вату и перекись обратно в аптечку.