— Да, но ты являешься моим сотрудником, а там стоит моя подпись, — мужчина встает и нервно вышагивает по кабинету. — Прости меня, дочка.
Его «дочка» звучит неестественно, хочется закричать, затопать ногами. Сделать все, что делают люди, когда не согласны с ситуацией.
— Что он сделал тебе? — заботливо спрашивает.
— Да я ему не нужна как адвокат, он просит меня следить за людьми, втираться к ним в доверие, изображать из себя невесть кого, — жалуюсь, как капризный ребенок, и умалчиваю, что Федулов предлагает быть его любовницей.
— Алисонька, мы не всегда честно работаем. Наша главная задача — защитить клиента. Любым способом.
— А если он справедливо наказан? — уточняю, хотя примерно знаю ответ.
— Мы не судьи. Да и забудь про справедливость, ее не существует, — подтверждает мои догадки.
Встаю с кресла, снова смотрю на мигающую букву и понимаю, что она перестала подавать сигналы жизни. Она погасла. И я тоже погасла.
Прощаюсь с мужчиной, отвечая на его робкие объятия, выхожу из кабинета и плетусь в сторону уборной. Слезливая Алиса тут как тут. Когда-то я буду вспоминать этот период, как самый тяжелый. Надеюсь, когда-то он обязательно закончится.
Вытираю слезы бумажной салфеткой, попутно захватывая шмыгающий нос. Телефон звонкой трелью звенит в сумочке, хочется послать весь мир, скрыться дома под одеялом и ждать, когда проблемы сами по себе рассосутся и исчезнут. Только вот в розовых очках я давно не живу и знаю, что я — единственная кто может их решить.
— Да, — отвечаю на звонок, видя на дисплее имя Федулова, но если не буду брать трубку, он все равно меня найдет. Прятаться нет смысла.
— Ты плачешь? — замечаю, что мужчина редко здоровается. Всегда начинает диалог с конкретики. Мой шмыгающий нос не остался незамеченным.
— Нет, просто приболела.
— Не ври! — отрезает мужчина, — Что случилось?
— Да какая к черту разница, — устало говорю.
— Опять истеришь? Алис, прекращай.
— Ты случился, жизнь после встречи с тобой пошла под откос. Зачем ты попросил добавить дополнительный пункт в контракт? — сжимаю крепко телефон, словно боюсь, что он выпадет из трясущихся рук.
— Алис, так было нужно. Я чувствовал, что ты захочешь сбежать. Мне нужен был рычаг.
— Я чувствую себя вещью, которой распоряжается кто угодно, — признаюсь. — Отпусти меня.
— Я не могу.