— Ты, блять, не понимаешь. Это как наваждение. Сколько я баб трахал? Сотни. Там даже от секса не было и доли того, что я чувствую сейчас, целуя тебя. Это невозможно, — он кричит так сильно, что я в испуге прислоняюсь к стене. — Мне конец, Алиса! Теперь ты — мое уязвимое место, и если туда начнут бить, а рано или поздно начнут, то ты будешь в большой опасности, — мужчина закрывает глаза.
— Я не должна была целовать тебя, — зачем-то пытаюсь оправдаться.
— Ты не понимаешь, да, девочка? Мне пиздец.
Я не узнаю Павла, его чувства обнажены, он вываливает все, что чувствует, на поверхность.
— Ты должна уехать обратно к своему жениху! Так будет безопаснее для тебя же, — смотрит на меня так, словно душу вытягивает, — Ткач не должен узнать о тебе. Если он тронет тебя, я сорвусь.
— Ты отпускаешь меня? Что происходит?
— Я не могу больше подвергать тебя опасности. Они будут бить по мне через тебя.
Павел хватает мою сумку и велит собираться скорее. Я инстинктивно одеваюсь, даже не пытаясь понять, что случилось в голове мужчины после одного поцелуя. Мы садимся в машину и едем обратно в город. Павел всю дорогу причитает, что никто меня не тронет, что он не позволит, что он облажался. А я ничего не понимаю.
Мужчина тормозит у моего подъезда, поворачивается полубоком и смотрит проникновенно.
— Ты моя, Алиска. Рано или поздно ты это поймешь. Беги пока к своему жениху, но знай, что я заберу тебя, — уверенно говорит мужчина. — Хотя ты скоро сама поймешь, что хочешь ко мне.
Он открывает дверцу машины с моей стороны, огибая мое тело. Я выхожу, но дверь не закрываю.
— Моя! — чуть ли не бьет себя в грудь, и сам захлопывает дверцу, садится и тут же срывается с места, уезжая прочь.
Я стою какое-то время у дома, пока не начинается ливень.
«И как мне теперь смотреть в глаза Алексею?»
Глава 16
Наши дни
Захожу в квартиру, прислоняясь к дверному косяку спиной, и устало вздыхаю. Голова просто разрывается от количества мыслей, немыслимая путаница, от которой хочется спрятаться. В доме тишина, чувствую себя пусто в родном месте, понимаю, что не смогу смолчать, что мое обостренное чувство справедливости заставит рассказать Алексею правду. Правду, что целовала другого мужчину.
Скидываю обувь и неаккуратно отодвигаю ботинки в сторону, плетусь прямо в верхней одежде на кухню. Осушаю стакан с водой, затем второй — легче не становится. В холодильнике мышь повесилась, что странно, Леша обычно готовит. Может, он у отца гостит. Набираю молодому человеку.
— Привет, а ты где? — проговариваю в трубку.
— Малышка, привет, я на работе, сегодня была четырехчасовая операция, — устало произносит мужчина. — А тебе как живется в чужом доме?